Лучезарная нимфа. Екатерина Александровна Балабан

у башмачника, – сказал он, отдавая Феодоре обе купленные пары. Потом взял Антонию за руку, вложил в маленькую ладошку колечко.

      – Не забывай меня, – прошептал он и, прежде чем девушки успели как-то отреагировать, пошел назад, оставив обеих в некотором оцепенении.

      Антония, мгновенно обессилев, опустилась на ступени первого попавшегося дома. Феодора, прижимая к груди свою добычу, села рядом:

      – Мне бы таких вовек не купить! – потрясенно выдохнула она, – Что все это значит, Антония? Почему этот знатный юноша так смотрел на тебя?

      Та, не отвечая, разжала ладошку и взглянула на колечко. Солнце сверкнуло на тонких золотых лепестках, в которых как в колыбели покоилась маленькая голубая капля.

      – Какая красота, – проговорила еще более заинтригованная Феодора, – Дорогое, наверное!.. Такие подарки не дарят просто так.

      Антония вновь крепко сжала руку, спрятав колечко от солнца и от Феодоры. Глаза ее медленно наполнялись слезами. В какой-то миг горе, переполнившее сердце устало прятаться глубоко внутри. Девушка всхлипнула, обняла подругу и отчаянно разрыдалась у нее на плече.

      Когда девушка немного успокоилась, Феодора снедаемая любопытством, спросила:

      – Откуда ты его знаешь? Тебя же не было в цирке, когда он выиграл, и все зрители словно с ума сошли, славили его. Я пробилась к нему, совсем близко, бросила ему цветок. Мне казалось, он даже заметил меня. Сейчас, я думала, он смотрит на меня. А оказалось на тебя – и как!.. Ведь вы знакомы! Он называл тебя по имени.

      – Да, – прошептала та, – мы знакомы. Увидев его глаза однажды, я пропала. Он поработил мою волю и мой разум, он стал мне нужнее всех благ мира и важнее собственной добродетели…

      – Антония! Но почему тогда… Что между вами, Антония?

      – Пропасть, – отозвалась девушка и бессмысленным взглядом уставилась в разноцветную толпу. Что-то там в этом бесконечном суетливом движении неожиданно привлекло ее внимание – январское солнце сверкнуло на длинном клинке, зажатом в руке злодея. Совсем рядом у ближайшего лотка. Никто не обращал внимания. Занятые собственными делами, люди не смотрели по сторонам. Одно мгновение понадобилось Антонии, чтобы, сорвавшись с места подлететь к убийце, уже вознамерившемуся вонзить острое лезвие в бок своей жертвы. Она повисла на его руке с громким криком. Седовласый мужчина в тоге сенатора, тот, кто только что был на волосок от смерти, резко обернулся, увидев горящие ненавистью глаза негодяя, нож, готовый к действию и девушку, помешавшую совершиться злодейству.

      – Тебя пытались убить, господин! – завопил какой-то человек,

      Слуги окружили хозяина, оттесняя его от убийцы. Самого убийцу тотчас скрутили и поволокли куда-то, народ, жадный до дармовых зрелищ, собрался на крики. Прозвучало имя Марка Кокцея Нервы. Сенатор взглянул на Антонию. Лицо его все еще хранило следы пережитого волнения.

      – Если бы не ты, дитя, – произнес он, – Не видать бы мне больше света солнца. Что хочешь, проси. Моя власть велика, и я многое могу для тебя сделать.

      – Мне