Один маленький грех. Лиз Карлайл

царили тишина и спокойствие, остальной мир со всеми его звуками, казалось, исчез. Женщина придвинула ближе маленькую лампочку и зажгла фитиль, осветив помещение слабым желтым светом. Она была, как внезапно осознал Аласдэр, поразительно хороша собой.

      – Назови свое имя, англичанин, – пробормотала она, все еще не отрывая глаз от его ладони.

      – Маклахлан.

      – Маклахлан, – эхом отозвалась она. – Я думаю, ты плохой человек, Маклахлан.

      Аласдэр подался назад.

      – Вовсе нет, – запротестовал он. – Я добрый малый, не хуже других, в самом деле. Спроси кого хочешь. У меня и врагов нет.

      Она оторвала взгляд от его руки, выгнула тонкую черную бровь.

      – А те, кто гнался за вами, – спросила она, – это ваши друзья?

      Аласдэр почувствовал, как жаркая кровь прилила к его лицу.

      – Результат недопонимания, – сказал он. – Что-то в этом роде.

      Ее брови сошлись вместе.

      – Зло бывает разным, Маклахлан, – произнесла она гортанным голосом. – Ты совершил множество грехов.

      – Разве ты священник? – заговорил он злобно-насмешливо. – Хорошо, признаюсь. Теперь расскажи мне о моем будущем, и покончим с этим.

      Но она уже положила руку Аласдэра ладонью вниз и сделала движение, чтобы заняться его братом. Меррик прищурился. Цыганка задумалась. Шрамы на лице и холодные голубые глаза не делали Меррика привлекательным. Но в конце концов он смягчился.

      Она поводила большим пальцем по линиям и выпуклостям его руки.

      – Еще один Маклахлан, – пробормотала она. – Дьявольски удачлив. И с дьявольскими глазами.

      – Этот еще хуже. – Меррик хрипло засмеялся.

      Она медленно кивнула.

      – Я вижу здесь, – она коснулась кожи ниже указательного пальца, – и здесь.

      Она поводила пальцем в центре ладони, и Меррик, хотя ему удалось сохранить внешнее спокойствие, внутренне содрогнулся.

      – У тебя богатое воображение, ты натура творческая, художник, – начала она.

      Меррик колебался.

      – В некотором роде, – согласился он.

      – И, как многие художники, ты страдаешь грехом гордыни, – продолжала она. – Ты пользуешься большим успехом, но не знаешь счастья. Безмерная гордыня и разбитое сердце ожесточают тебя.

      – И дальше будет так же? – нагло спросил Меррик.

      Она прямо посмотрела на него и кивнула.

      – Почти наверняка, – сказала она. – В прошлом так оно и было.

      Цыганка оттолкнула его руку и повернулась к Куину.

      – У меня много грехов, – признал Куин, протягивая свою ладонь. – Не знаю, хватает ли на моей ладони места для всех.

      Женщина склонилась над ней и издала горловой звук.

      – Опрометчивый, – сказала она. – Поступаешь необдуманно. Сначала говоришь, а потом думаешь.

      Куин нервно засмеялся.

      – Не могу не согласиться, – признал он.

      – Ты поплатишься за это, – предупредила она.

      Куин замолк. Потом сказал:

      – Может быть, я уже поплатился.

      – Ты поплатишься