Один маленький грех. Лиз Карлайл

все отодвигалась, как бы намереваясь уйти. Пенелопа начала вырываться, и нянька опустила ее на землю.

      – Нам пора, сэр, – сказала она. – Еще раз извините.

      Полностью оправившись, Пенелопа побежала вперед, ее лошадка весело кувыркалась сзади.

      – Нам по пути, – сказал Аласдэр. – Можно, я немного пройду с вами?

      Она неуверенно посмотрела на него.

      – Да, сэр. Конечно.

      – Я очень мало знаю о детях, – признался он, подстраиваясь под шажки маленькой Пенелопы. – Сколько лет вашей подопечной, мэм?

      – Ну, ей будет шесть ближе к Рождеству, сэр.

      – Вот как, – произнес Аласдэр. – Она такая маленькая. Ее рост соответствует возрасту?

      Женщина затрепыхалась, как рассерженная курица.

      – Она выше многих других детей.

      – В самом деле? – пробормотал он. – У нее уже есть гувернантка?

      – Ну конечно, сэр, – сказала нянька. – Но гуляю с детьми обычно я.

      – Понятно, – сказал Аласдэр. – То есть нужны и гувернантка, и няня?

      – Да, сэр, – утвердительно отвечала служанка. – С детьми всем хватает работы.

      Аласдэр подумал.

      – Она очень хорошо говорит, – продолжил он. – А в каком возрасте дети начинают говорить по-настоящему?

      – Извините, сэр, вам никогда не приходилось иметь дело с детьми?

      Аласдэр снова улыбнулся.

      – Большое упущение, – признал он. – У меня есть младший брат, но он ненамного младше меня.

      – Ну, к трем годам они обычно трещат как сороки, – сказала служанка. – А до этого лопочут, но мало что можно понять.

      Они степенно прогуливались по парку: впереди Пенелопа с Аполло на поводу, за ними Аласдэр с няней. Женщина оказалась достаточно словоохотливой, и Аласдэр воспользовался возможностью задать множество вопросов о таинствах воспитания детей. Время от времени няня неодобрительно поглядывала на него, но отвечала на вопросы обстоятельно. Оказавшись неподалеку от Сент-Джеймс-стрит, он приподнял шляпу, поблагодарил ее, прибавил ходу и поспешил в клуб «Уайтс».

      Разговаривая в парке с незнакомой служанкой, он чувствовал нелепость ситуации. Но он хотел знать, черт возьми! Он хотел понять, что его ждет после того, как хорошо налаженная жизнь неожиданно круто изменилась. По причинам, которые он не смог бы объяснить, ему не хотелось расспрашивать мисс Гамильтон. Она не была врагом. Нет, не совсем так. Но он смутно чувствовал, что у нее есть ключ к какой-то важной тайне. К разгадке, которая была рядом, но вне досягаемости, и это мучило.

      Утром он почувствовал себя посторонним в собственном доме. Курительной комнаты не стало, бильярдного стола тоже, а вместо них появились женщины: одна совсем маленькая и своевольная, а другая смущающе хорошенькая, с красивыми проницательными глазами, с волосами, из которых не успел выветриться аромат Шотландии. Да, лучше уж выглядеть идиотом здесь, перед женщиной, которую он не знает, чем в собственном доме, в глазах этой маленькой вспыльчивой гувернантки и собственного… ребенка.

      Бог мой! Все сначала. В беззаботную жизнь