Русский город Севастополь. Книга вторая. Сергей Анатольевич Шаповалов

собрание. Вас там осмотрят.

      Какой-то матрос подставил плечо и помог подняться по ступеням. Оказавшись наверху у портика, Александр поблагодарил матроса:

      – Спасибо. Дальше я сам.

      По площади сновал народ. Санитары с носилками. Матросы и солдаты вели под руки раненых или тащили их на себе. Кругом стоны. Вся площадь в кровавых следах.

      У входа в Благородное собрание рядами лежали носилки с телами. Фельдшеры производили быстрый осмотр и говорили, куда кого нести. Александр подошёл к одному из фельдшеров, тощему, бледному студенту в круглых очках.

      – Что у вас? – взглянул он на голову.

      – Задело слегка.

      – Прямо, до конца, направо, – скороговоркой выпалил студент и принялся дальше осматривать раненых.

      В просторном зале стояло множество коек. Люди стонали, бранились, кричали. Навалился тяжёлый запах крови пота и лекарств. Справа узкий длинный стол для ампутаций. Александр увидел, как санитара положили на стол солдата. Рука у него свисала на одних жилах. Ему накинули на лицо тряпку, смоченную эфиром. Он орал благим матом. Двое санитаров его держали. Хирург взмахнул ножом, рука полетела в угол, в большую деревянную кадку, из которой уже торчало множество конечностей. Солдат заорал, когда к ране приложили губку:

      – Жжёт! Жжёт!

      – Терпи, браток! Терпи! – Придавил его к столу здоровенный фельдшер, не давая дёргаться.

      Солдата снял. Уложили на кровать. Другие санитары стали его перевязывать. Стол тут же облили водой, смывая кровь, быстро протёрли ветошью, и ужу несли другого раненого с разодранным бедром.

      – Чего встали, ваше благородие? – услышал Александр недовольный оклик. Санитары несли носилки с офицером. Александр посторонился. Носилки проследовали мимо в боковую комнату. Вся грудь офицера чернела от крови. У стола сидел медик в шинели нараспашку, из-под которой выглядывала длинная красная фуфайка. На голове картуз. Седые клочья волос торчали на висках, переходя в баки. Казалось, он дремал. Но как только внесли офицера и положили на стол, тут же очнулся, вскочил, скинул с плеч шинель. Осмотрев рану, приказал разорвать сюртук и рубаху на груди раненого. Один из санитаров вложил ему в руки хирургический нож и щипцы. Ловкими, неуловимыми движениями он сделал разрез. Зацепил осколок и вынул из плоти.

      – Все! – сказал он. Кровь остановите.

      К нему подбежала солдат в окровавленном кожаном фартуке.

      – Тяжёлое ранение. В голову.

      – Пойдёмте!

      В зал ворвался штабс-капитан с перекошенным лицом.

      – У меня полковник Баранов. Ногу оторвало.

      – Несите туда, – указали ему.

      – За мной! – крикнул он солдатам с носилками.

      На операционном столе тем временем орал солдат. Вжикала пила, отрезая кость. Александр не в силах был все это слышать. Быстро прошёл зал между рядами походных коек. Увидел справа комнату. Бурлили огромные самовары. Труба выходила в окно. Под потолком стоял пар вперемешку с дымом. У стены навалены мешки с бинтам и корпией. На стеллажах разноцветные склянки и бутылки. Фельдшеры