Шесть алых журавлей. Элизабет Лим

каких пор ты так волнуешься за свою жизнь? – огрызнулась я. – Далась ты лисице – у тебя тело из бумаги!

      «Да, но если ты умрешь, то и я тоже. Так что, разумеется, я волнуюсь о тебе. Ты бы и в огонь прыгнула, если бы это помогло тебе добраться до ответов».

      – Понятно. Значит, ты печешься обо мне только из собственных интересов.

      «Естественно! Такой птичке, как я, ни к чему лишние эмоциональные связи».

      Я проигнорировала ее и прищурилась, глядя на Слезы Эмуриэн. Из моего пояса, подобно крови, потекли алые ленты. Они просочились сквозь пальцы Райкамы, и ее голос изменился, стал грубым, низким, и так и сочился ядом.

      – Андахай, – прохрипела она.

      Прямо на моих глазах ленты в воде приняли очертание наследного принца. Он вышел так правдоподобно, что я вздрогнула и поджала губы от внезапно нахлынувшей тоски по братьям. Даже по Андахаю, пусть он нудный и упрямый. Но если он будет править Киятой с той же заботой, какую проявлял к своим братьям и сестре, то в нашей стране наступят лучшие времена.

      Райкама продолжила называть имена принцев, их очертания вырисовывались на воде одно за другим.

      – Бэнкай.

      Высокий и элегантный, им я восхищалась больше всех. Его терпению можно было позавидовать, что, впрочем, не означало, что он всегда был готов нас выслушать.

      – Рэйдзи.

      Он редко улыбался и не задумывался над своими словами, даже если они причиняли боль. Но раз Хасё выносил его компанию, значит, он не так уж плох.

      Вода продолжала вращаться. Я попыталась очнуться от чар Райкамы, но она не закончила. Осталось еще четверо детей.

      – Ётан.

      Брат, чей горшочек всегда был наполовину полным, а не пустым. Брат, который пугал меня, подкидывая на подушку панцири цикад, и вызывал слезы, подсыпая в чай перец чили. Зато он всегда умел рассмешить.

      – Вандэй.

      Наш тихоня, предпочитавший людям книги. Если бы Ётан не напоминал ему время от времени, что нужно есть и спать, он бы и не выныривал из собственных фантазий. Его изобретения сами были своего рода волшебством.

      – Хасё.

      Мой лучший друг. Самый ласковый из братьев, хоть и любил подшучивать надо мной. Ему доверяли даже птицы с бабочками.

      Наконец прозвучало и мое имя:

      – Сиори.

      Я вышла из оцепенения. Ленты почернели и затуманили воду. Из нее появились семь змей, сотворенные скорее из тени, нежели из плоти, и подплыли к Райкаме.

      Кики спряталась в мой рукав.

      «Скорее, Сиори! Нужно немедленно уходить!»

      Я слышала ее предупреждения, но не могла пошевелиться – вид этих змей буквально парализовал меня.

      Они поползли по спине мачехи и обвили ее шею.

      «Сиори, – шипели они. – Умри, Сиори!»

      Увиденного и услышанного мне хватило сполна. Я отползла назад по ветке и начала спускаться, как вдруг мачеха повернулась в профиль. Глаза у нее стали желтыми, как у змей, а на месте гладкой кожи переливались белоснежные