Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт. Борис Конофальский

края ступеней, чтобы не скрипнули, начал подниматься вверх. К покоям.

      За ним поднимались Фриц Ламме и Волков. А после и все остальные шли, шли осторожно, стараясь не топать и не задевать мебель мечами.

      Ёж остановился у двери в конце и обернулся, потом приложил ухо к двери, стал прислушиваться.

      Конечно, господа так ходить, как он ходил, не умели, и старые ступени то под одной тяжкой ногой, то под другой немилосердно и протяжно скрипели. И в тихом доме, в ночной час, ясное дело, такой звук хозяйку разбудил и всполошил.

      – Кто там? – взвизгнула за дверью женщина.

      Потом тихий говор, шум какой-то, и крик повторился:

      – Кто там?

      И тут же под дверь проскользнул неровный свет свечи. Что-то загремело, дверь распахнулась, оттолкнув Ежа, и…

      – А! Воры! – заорал свирепый и почти обнажённый муж, и в тусклом свете свечи белым мелькнул меч. – Ах вы ублюдки, порублю всех! И стражу звать не буду…

      – Железо у него! – заорал Ёж и ударил по двери, навалился на неё.

      Свеча тут же упала, потухла, а человек сразу стал орать и тыкать мечом в темноту.

      – Помогайте! – кричал Ёж, прижимая человека дверью.

      – Воры! Собаки! – кричал в ярости муж.

      – Помогите, помогите, грабят! – горланила в покоях женщина, срываясь на визг. Тут же тише, переводя дух: – Господи, спаси! – и снова с визгом: – Помогите, стража!

      – Дьявол! – Волков, чуть не налетев на клинок мужчины лицом, поднялся наверх, к Ежу, чудом в полумраке нашёл руку, что сжимала оружие, и с силой вырвал, вернее выломал его из пальцев человека. – Дай сюда!

      – Ах ты мерзавец! А ну не сметь! – рычал тот в ответ.

      – Помогите! – орала женщина.

      – Свет, дайте мне свет. – говорил кавалер, скидывая оружие с лестницы вниз.

      Тут же он схватил человека за горло и, приоткрыв дверь, втолкнул его в покои. Кинул на кровать, после чего женщина наконец заткнулась и престала орать.

      В комнате появился Ёж со своей лампой, да и Сыч уже поднял с пола свечу, разжёг её. И подошёл к кровати, на которой в простыне прятались голая, всхлипывающая женщина и почти голый мужчина. Сыч поднёс свечу к ним поближе:

      – Он, экселенц?

      Волков подошёл, присмотрелся. Седая голова, хотя сам ещё телом крепок. Белая бородка франта. Глаза хитрые. Да, это был фон Эдель, доверенное лицо графа Малена. Он держался за кисть руки, видно, Волков неслабо ему помял её, когда выворачивал из неё оружие.

      И тот, конечно, тоже узнал кавалера, стал ему улыбаться весьма злорадно и задиристо говорить:

      – А, Эшбахт, чёртов грабитель, вы теперь уже не только купчишек грабите на реке, вы уже и за горожан принялись!

      – Что вы мелете, негодяй! Я не граблю вдов и бюргеров.

      – Да уж, не зря вас зовут раубриттером, – словно не слышал его фон Эдель, глядя Волкову в глаза.

      Странно, но его слова, впрочем, имеющие под собой основания, но кавалера задели.

      – Замолчите, мерзавец, кто бы то говорил! – он с таким видом подошёл к кровати,