Друг. Константин Сергеевич Логутов

чувство мести за потерянного боевого друга. Сколько веселых анекдотов у костра, сколько вместе спетых песен с гитарой, сколько всего!

      – Дохните, с*ки! Жрите, уроды! – орал я и стрелял, орал и убивал, орал и…

      *      *      *

      – Проснись, проснись же! Гиря, очнись! – вещал громовой голос сверху, наверно, какого-то сверхчеловека или бога.

      – Какого нах*р бога?! Бл*, он ваще бредит вроде!

      – Ну ты и муд*к! Ты ему на носяру глянь! У него вместо мозгов одни сопли остались!

      – Конкретно ж ему вмолотили! Гиря, просыпайся!

      – Бл*, у него опять глаза закатились!..

      …голос бога затерялся где-то в небесах, затихли вдали остальные звуки. Я огляделся. Растворился вдали блокпост, пропали враги, исчез Петруха, осталась только какая-то непонятная сероватая дымка вокруг меня. Меня? Мозг дал команду вытянуть руку, но ее не было… У меня не было ничего: ни рук, ни ног, ни тела в целом.

      В тумане начал вырисовываться силуэт тоненькой фигурки, и я пошел… Нет, поплыл! навстречу Алле Борисовне. Не узнать ее было невозможно, внутренним чутьем я знал, что это она. Девушка стояла в своем школьном костюме, с заколотыми строго по школьному уставу волосами.

      – Что случилось… Алла? – последний раз я говорил с ней восемнадцать лет назад, в день ареста.

      – Здравствуй, Федя! – она натянуто улыбнулась, но два изумруда в ее глазах остались неподвижны и холодны. – Ну как ты?

      – Н-нормально, живу сейчас во Владике, отучился уже, – мне захотелось ущипнуть себя за руку, уж очень реально всё выглядело. Но рук не было… – А вы… ты всё так же красива! Только грустна стала.

      – Спасибо! – она наконец подарила мне настоящую улыбку. – А грустно мне из-за тебя, Фёдор. Уезжаешь ты… в пропасть. Погибнешь там…

      Что-о?! Я онемел от неожиданности. Откуда?.. Неужели это мое воображение так шутит?

      – Откуда ты?.. Как ты?.. Ты разве?.. – я просто выдохся, миллион вопросов рвался наружу.

      – Тебе сейчас делают операцию, Фёдор, – сообщила Алла, – но ты будешь жить, я обещаю. Умрешь ты не скоро… и не здесь, – она опустила глаза.

      – Это всё бред! Я просто брежу!

      Какой дрянью меня так накачали?!

      – Ты действительно бредишь, тебе вкололи сильный анестетик для наркоза, – не стала спорить она, – это всё галлюцинация.

      – Но тогда где мы? И встретимся ли мы еще?

      – Не знаю. То, где мы находимся, много сложней, чем обычный мир. Больше, чем вся Вселенная, – Алла подняла глаза и посмотрела на меня. – Великий Космос так же не похож на остальные миры, как Вселенная на рисунок малыша, впервые увидевшего звезды на небе.

      – Что… что это значит? Я что, умер? – всякие глупые мысли о загробном мире начали лезть в голову, я вдруг ясно осознал, что вел далеко не праведную жизнь.

      – …мироздание подобно луковице, с которой снимают шелуху. Умирая, ты снимаешь следующий слой. Ничто не бессмертно, ничто не вечно, всё когда-то