Друг. Константин Сергеевич Логутов

пальцы, они пробежались по вене, затем я ощутил резкий укол вытащенной иглы. Пальцы перепрыгнули на шею и задержались на гортани. Затем холодок исчез, но вновь появился на щеке. Мгновение спустя он перебежал на правый глаз и попытался его раскрыть.

      В еще мутное сознание резко ударил поток света, когда веки наконец-то раскрылись. Затем свет ударил снизу и сбоку. Я зажмурился, пытаясь закрыть глаз, но его опять с силой разжали. Потом посветили с другой стороны и разрешили его закрыть. Моментально я провалился в глубокий бессознательный сон.

      Проснувшись, почувствовал себя гораздо лучше. Ощущение времени пропало. Голова больше не гудела и не кружилась, меня не тошнило, а по лицу текла живительная влага, охлаждая пульсирующий нос. Вода смочила губы и попала в рот, потекла в ноздри и на глаза, и поперхнувшись, я чихнул. От мышечного усилия глаза раскрылись, впустив яркий свет.

      – Ну, Гирь, с возвращением!

      Это было настолько неожиданно, что я растерялся. С трудом сфокусировав взгляд на большом темном предмете перед собой, я понял, что это Семен.

      – Здх…Зхд…ствуй, – прохрипел я пересохшим горлом.

      – Да ты пей, пей! Ты два дня в отключке лежал, капельницу утром унесли, – я вспомнил резкий укол, – пей сколько влезет.

      Осторожно, стараясь не шевелиться, я оглядел помещение. На первый взгляд обычная больничная палата, разве что более чистая, чем городские, но на окнах – решетки. Стекла из бронированной поликарбонатной пластмассы, такие не разбить при всем желании. На потолке не обычное панельное освещение, а проекционные диски, наподобие как в головизорах, только вместо голографического изображения они просто освещают помещение. Хм, такие я видел в армейском госпитале… Такие диски не дают острых осколков при разрушении и не способны порезать.

      – Слушай, Сем, а мы где? На больницу не похоже.

      – Это военный госпиталь пограничников, нас сюда сразу после собрания привезли, когда поняли, что дело плохо. С тобой и со мной. Остальных, кто выжил, «мясники» на грузовиках увезли, – рассказал Семен.

      Я вспомнил темно-зеленую форму силовиков ОМС – отдела мобилизационных сил – спецподразделение, отлавливающее в мирное время «уклонистов» от армии.

      – А с тобой что?

      – Мне электродубинкой прилетело, а потом в толпе затоптали. Сам знаешь, как тесно там было. Но, конечно, я легко отделался, не то, что ты, – Сема нашел в себе силы хохотнуть.

      – Да уж, одного удара хватило, – я мрачно усмехнулся, сразу заболело внутри носа. – И я что, два дня в отрубе был?

      – Ага, тебе переносицу вправляли, осколок вытаскивали, а то двинул копыта бы уже, – сообщил Сема. – Видел бы себя, пока бинты не сняли! Мумия мля… Жаль смарты отобрали, сфоткал бы.

      – Да я знаю про операцию, – я рискнул махнуть рукой, – и про нос сломанный знаю.

      – Откуда?! Ты же в бреду был! – удивился Семен. – Нес хр*нь какую-то про богов!

      – Мне подруга одна сказала, – я криво улыбнулся краешком губ так, чтобы не потревожить нос. – Ладно, как там пацаны? Где они?

      – Я