Пакс. Дорога домой. Сара Пеннипакер

земле. Пакс, изогнувшись, подкинул задние лапы, с силой проскрёб когтями совиное брюхо, но хищник крепко держал добычу.

      Тогда Пакс вгрызся глубже, полая кость под его зубами хрустнула. Он ещё сильнее сцепил челюсти, резко дёрнул вбок. Сова вскрикнула и раскрыла когти.

      Серый комочек выпал, сова, хлопая крыльями, улетела.

      Пакс подскочил, со всех сторон осмотрел дочь. Кроме двойных проколов от когтей на плечах – никаких повреждений, но её трясло.

      Он зализал её раны, обвился вокруг неё, позволил втиснуться в свой белый густой воротник, но она дрожала от страха, а её сердечко часто-часто колотилось.

      Сердце Пакса тоже билось часто и сильно, только его страх был другой.

      Не забывай: смотреть надо во все стороны, наверх тоже. Опасность сверху бывает беззвучной.

      Но советы – недостаточно надёжная защита для неё. А надёжной защиты нет и никогда не будет.

      8

      – Так мы тренируемся или нет?

      Питер виновато вскочил.

      – Да, прости. – Ну вот, опять. У Волы он никогда не скучает по телевизору, но, оказываясь у Бена в гостиной, всякий раз будто отключается. Сидит с разинутым ртом и таращится в экран, пока Бен не хлопнет его по плечу и не напомнит, зачем они вообще-то здесь.

      Он взял свою перчатку и поспешил на улицу, за Беном.

      А пятилетняя Астрид, Бенова сестра, – за ними. Как всегда. Эхо – так Питер её про себя называл. Не только потому, что она постоянно повторяла всё, что делал или говорил её брат, и вообще была ужасно на него похожа – те же соломенные волосы, и веснушки, и решительный вид. Но ещё она была какая-то немножко рассеянная: будто она на самом деле не тут, а неизвестно где. И будто ей вся вот эта жизнь без разницы – кроме, конечно, Бена, которого она обожала.

      Бен усадил её на ступеньку крыльца и положил рядом кулёк с семечками подсолнечника.

      – Посторожи. И сиди тут, вниз не спускайся. Мы будем очень сильно бросать, поняла?

      – Очень сильно бросать, поняла, – отозвалась она.

      Питер стянул с себя свитер. Неделю назад весна наконец-то взялась за дело, и теперь погода установилась уже вполне бейсбольная. Подъездная дорожка была каменистая – то что надо, как раз для отработки низких мячей. Они посылали друг другу мячи над самой землёй – и чаще всего ловили, даже жутко кручёные. Питеру нравилось играть с человеком, который, как и он сам, влюблён в бейсбол и умеет следить за мячом так же сосредоточенно. Иногда, если какой-нибудь особенно сложный мяч взять всё же не удавалось, они начинали друг друга подкалывать: «Бен-с – и готово!» или «Ай, чуток недопитерил!» – и это тоже было классно: за год все их шуточки стали привычной частью игры.

      Но потом один зверски закрученный мяч отскочил вбок и, отрикошетив от угла дома, улетел в кусты. Бен побежал за мячом и, возвращаясь, крикнул:

      – Вествиль офигеет летом от такой игры, скажи?

      Питер снял перчатку-ловушку и сделал вид, будто подтягивает на ней шнуровку.

      – Я не играю этим летом.

      – В смысле?.. Я не понял.

      Питер