Недавно прошёл дождь. Часть 2. Евгений Ильдейкин

Ответил Франт Игорь с тем же легкомысленным выражением лица. – А вы в лесу чего делаете?

      – Гуляем мы. – Матвеич никак не мог избавиться от сарказма. Я с укоризной посмотрел на него. Может, подействовало, а, может быть, он сам понял, что ведет себя как подросток. – В скит мы идем к брату моему Феофану. Повидаться да о жизни нашей грешной поговорить. Вон Павел Иванович думает, что Федька, Феофан то есть, найдет слова, как наших работников от пьянства отвадить, а то одни неприятности от этого пьянства. А только слова самые главные Пал Иваныч сам уже сказал, что нет у нас будущего, если они пить не бросят. Я думаю, что когда человек поймет это самой середкой своего нутра, так пить и не захочет более.

      Франт Игорь с интересом посмотрел на философствующего Матвеича:

      – А сам ты понял, Степан Матвеич?

      – Уже постигать начинаю. Первые три рюмки через силу идут. Сейчас работаю над четвертой. Вот в таком направлении и двигаюсь. Со временем, глядишь, совсем противно будет.

      Заулыбались все, даже молчаливый вечно серьезный Мастеровой Афанасий.

      – Слушайте, путешественники, можно мы у вашего костра переночуем. Глупо как-то место искать и свой костер разводить. – Спросил у нас с Матвеичем Игорь. – Афанасий утку сейчас сделает – пальчики оближите. Еще у нас водка есть. Но у вас с этим, кажется, строго? – Франт с каменным лицом посмотрел на Матвеича.

      Матвеич иронию понял:

      – Я не против, Игорь, водку можешь выставить, у нас сегодня уже коньячок был, так что, водка не помешает. А вот чтоб у нашего костра ночевать, на то Пал Иваныч разрешения дает.

      Я, конечно же, не возражал. Неспроста здесь появились эти парни. И уж если вышли к нашему костру, значит, так задумано было.

      Мастеровой Афанасий утку сделал роскошно. Даже Матвеич, со всем своим сарказмом признал шедевр и искренне пожал Афанасию руку. Когда начали укладываться спать, Игорь взял ружье и сказал, что ему чуток подумать нужно, и он посидит в сторонке от костра, чтобы наш храп не слышать. «Не знаю, как вы, Павел Иванович, и вы, Степан Матвеич, но Афоня храпит знатно». Матвеич хотел было и тут поспорить за первенство, но всем уже было лень, и вскоре я уснул.

      Ночью, уже под утро, я просыпался несколько раз. Все же спать в лесу на лежанке из елового лапника я не привык. Храп у Матвеича действительно был мощным, казалось, что храпу тесно на полянке у костра, и он сползал к озеру, чтобы в полную силу развернуться на просторе, но, не рассчитав сил, путался в прибрежных камышах и затихал. Как храпит Афанасий, я не слышал, потому что, когда я проснулся, его у костра не было. Громко сопел Игорь, но на фоне могучего храпа кузнеца, сопение Игоря было верхом деликатности. Я привстал, оглянулся, и из темноты к маленькому пятачку света от костра подошел Мастеровой. Он успокоительно махнул мне рукой и опять отошел куда-то в темноту. Я понял, что он сторожит нас. Вначале сторожил Игорь, сказав нам, что пошел подумать, теперь вот черед Афанасия. Что ж, хорошо, а то мы с Матвеичем этим не озаботились,