Счастливо, товарищ… Стихи, проза. Сергей Яснодум

не случилось со мной,

      реалии – брошенный груз.

      Откуда горячей волной

      восторги сиятельных муз?

      И та, из невест или вдов,

      уже не опустит вуаль,

      аллеями скучных садов

      ведёт в золотистую даль.

      Красивые листья вполне

      кружа′тся себе на ветру.

      И сказочно весело мне,

      что я никогда не умру.

Ноябрь-91.

      * * * * *

      От тех, кто грешен и безгрешен —

      до места своего в раю, —

      от обязательных насмешек

      гордыню битую мою

      храню,

      пока не отпустила,

      не опрокинула беда:

      любви божественная сила —

      в песок ушедшая вода.

Декабрь-91.

      * * * * *

      Девушки с луноподобными лицами

      круглые сутки проводят за спицами,

      чтобы под струями бешеных вод

      до исступленья водить хоровод.

      Чтобы угрюмо в орешнике прятаться,

      если надумает кто-нибудь свататься.

      Так получается дело одно:

      пялиться, не отрываясь, в окно.

Январь-92.

      * * * * *

      От самой своей колыбели,

      которую не отделить,

      смелели они и робели

      и не уставали любить.

      У края пасхального солнца,

      мечтая ступать по росе,

      на красного молотобойца

      они не похожи совсем.

      И там, где порывы высоки

      и полная чаша сия,

      порхали душевные строки,

      простые до небытия.

      За грустные эти напевы,

      Господь, сохрани и спаси.

      Бывают красивые девы

      у матери нашей Руси.

Апрель, май-92.

      * * * * *

      Насколько будет беспощадна

      игра невидимой руки?

      Я провожу тебя, и ладно.

      Ведь мы с тобою земляки.

      Так на изящество Шопена

      не ляжет грязная пята.

      Но бледно-розовая пена

      уже сползает изо рта.

Июнь-92.

      * * * * *

      По-над белой дорогой, где светел и юн

      собирательный образ героев поэм,

      прозвучали аккорды эоловых струн.

      И растаял в пустынной дали Вифлеем.

      И сокрыла Голгофу завеса дождя,

      разъярённое небо – от падшего ниц.

      И того, кто готов упоительно ждать

      появления умных доверчивых лиц.

      Потому в полнолуние мне невтерпёж

      уберечься от огненной лавы в аду.

      И тогда не судьба напороться на нож

      в соловьино-густом Гефсиманском саду.

Июль-92.

      * * * * *

      За то, что вы меня печалите,

      и наказуема вина,

      позвольте выкинуть из памяти

      недорогие имена.

      Других балуя или милуя,

      предполагая алогизм,

      порою искренне насилует

      не очень искренняя жизнь.

      И по своим законам тянется,

      и не кончается теперь,

      поскольку