Дело тётушки Кеннел. М. Р. Маллоу

когда я дверь закрывал». Доктор перевела взгляд на дверь, где уже подсохли остатки вдребезги разбитого яблока…

      – Оставьте нас вдвоем, пожалуйста, – обратилась она к Маллоу. – Я позову вас.

      Дюк вернул туалетный стол на место, принес стул для доктора. Затем поднял кобуру, нож, вилку, собрал осколки посуды, нашел под кроватью второй туфель компаньона и унес все это с собой. Доктор села, поставив, как всегда, на колени саквояж.

      – Я прошу не относиться ко мне враждебно, – сказала она. – Мистер Маллоу пригласил меня, чтобы помочь вам.

      – Тьфу, – скривился коммерсант и стряхнул пепел на пол. – Можно как-нибудь без реверансов?

      – Да, конечно. Как вы себя чувствуете?

      – Отлично. Лучше и быть не может.

      – Вы плохо выглядите, мистер Саммерс. Вас что – то беспокоит.

      – Очень. Меня беспокоит, что ко мне приглашают врача без всякой надобности.

      – Но ваш партнер волнуется о вас.

      – Пусть идет к дьяволу. Обо мне нет нужды волноваться. Доктор, ну? Время – деньги. Что вы хотите со мной делать? Пульс? Горло? Температура? Может, вы хотите сделать мне клизму? Нет?

      – Нет, что вы, конечно, нет. Я осмотрю вас, но сначала мне хотелось бы с вами поговорить.

      – Вот здорово. Вы меня так обрадовали, вы себе даже не представляете. Давайте тогда к делу, без этих ваших…

      Саммерс презрительно пощелкал пальцами.

      – Пьете? – спросила доктор Бэнкс.

      – Нет. Я никогда не пью, когда мне плохо. Пить надо, когда хорошо. Это вон этот – вот ему бы ваши лекции.

      Он сделал паузу, но из-за двери не было слышно ни одного звука.

      – Слушайте, сколько вам дал этот тип? – поинтересовался Саммерс. – Я дам больше, только объясните ему: хватит пить! И оставьте меня в покое! Оставьте в покое! Оставьте, черти бы вас драли, меня одного!

      Крики утомили его и он умолк.

      – Не хотите никого видеть? – спросила доктор Бэнкс.

      – Как вы догадались?

      – Хорошо. Раздражают громкие звуки?

      – Ах, вот что, – коммерсант усмехнулся. – Мило, мило. А скажите, доктор, как вам кажется: имею я право побыть в тишине? Чтобы хоть сколько-нибудь времени рядом со мной никто не вопил, не тявкал, не хихикал, не гоготал, не пел, не визжал, не обсуждал погоду, не пилил своего полоумного мужа, не звал своего кота, не скакал, как последний придурок, с велосипедным звонком, не крякал резиновой уткой, не свистел, не звенел обручем, не мяукал, не дудел клаксоном, не шаркал, не голосил младенцем и не колотил мячом о стены моего дома? Или за такие желания теперь отправляют в психушку?

      – Не спешите, мистер Саммерс. Я спросила вас об этом потому, что раздражительность подобного рода обычно предшествует мигрени. У вас болит голова?

      Повисла пауза.

      – Да, случается. Довольно редко, – нехотя отозвался коммерсант.

      – Сейчас тоже?

      – Сейчас – нет.

      – Бессонница?

      – Ну, у кого же ее не бывает.

      Маллоу испугался. Доктор спрашивала об