Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа. Глен Кук

Тарп поглядели на скупщика. Взгляд Плоскомордого не сулил парню ничего хорошего, если тот вздумает запираться.

      Но ему не пришлось ничего говорить. Преступник вышел вперед.

      – Кто-то, – сказал я, – крадет из дома безделушки, сумма достигла уже двадцати тысяч. Генерал хотел знать кто. Теперь мы знаем – Деллвуд. Но я не пойму зачем.

      Он держался прекрасно. Возможно, он никогда не сомневался, что разоблачение неминуемо.

      – Чтобы покрыть расходы по дому. Не было другого способа достать деньги.

      Сперва генерал лишь лопотал что-то невразумительное, потом перешел к напыщенным обвинениям. Лица солдат оставались непроницаемы, но у меня возникло подозрение, что симпатии не на стороне хозяина. Какую-то долю секунды я даже допускал, что все они желают его смерти.

      Деллвуд твердо гнул свое:

      – Генерал выдавал мне средства, достаточные для содержания дома десять лет назад, ко времени нашего возвращения из Кантарда. Он не верил, что цены с тех пор выросли. Я и медной монетки не положил себе в карман, ничего не истратил зря. Но поставщики отказывались продлить кредит.

      Препаршиво, надо полагать, чувствовать, что разорен, особенно если привык к богатству.

      – Ты должен был все рассказать, а не подвергать меня такому унижению, – не унимался генерал.

      – Я повторял вам неоднократно, сэр. В течение двух лет. Но вы видите только прошлое. Вы отказываетесь верить, что времена изменились. Я оказался перед выбором: или сделать то, что я сделал, или отдать вас на растерзание кредиторам. Я решил защитить вас. Сейчас я соберу вещи.

      Деллвуд повернулся к двери. Плоскомордый и Морли преградили ему путь.

      – Генерал? – спросил я.

      Старик молчал.

      – Не знаю, имеет ли это значение, сэр, но я не сомневаюсь – он говорит правду.

      – Вы считаете меня скрягой?

      – Ничего подобного я не говорю. Но репутация у вас такая.

      Что-что, а маневрировать и ублажать я мастер. И до сих пор ни с кем из клиентов – мужчин, во всяком случае, – не испортил отношений.

      Старик еще что-то пискнул, а потом с ним опять случился припадок.

      Сначала мне показалось, что он играет. Видимо, остальным тоже. Наверное, он не однажды поднимал ложную тревогу. Все просто стояли и ждали, когда это кончится. Но потом, отпихивая друг друга, кинулись к хозяину, Деллвуд впереди. Ни один не отступился.

      – Плоскомордый, твой парень больше не нужен.

      Напрасно я надеялся, что стоит разрубить один узелок, остальное распутается само собой.

      – Отойдите, – сказал я. – Ему не хватает воздуха, но худшее осталось позади. Плоскомордый, Деллвуд пусть идет тоже.

      Деллвуд проследовал к выходу с видом, полным достоинства. Кстати, выходит, что и я, и Плоскомордый, все вообще получают деньги только благодаря его усилиям. Я взглянул на кухарку. Она рассказывала, что у генерала даже собственного ночного горшка нет. За всю жизнь старый осел так и не научился управлять хозяйством. И вот Деллвуд уходит – кто займет его место? И не попытается ли этот кто-то спасти поместье другим способом: убрав с дороги его жадного и ни черта