Рожденный в ГСВГ. Евгений Келпш

выпускников КВОКУ, разведчиков. Окровавленные и оборванные, пришли они в расположение сборов, находящегося на верхнем этаже казармы школы прапорщиков.

      В ответ на этот акт агрессии поднялись все сборы, все 700 человек. В колонну по десять, легким бегом выдвинулись мы к месту бранной сечи, и прошли весь военный городок, и близлежащие сёла, оставляя за спиной лишь жалкие руины и тела поверженных недругов. Под раздачу попал участковый, ставший грудью на защиту односельчан. Мотоцикл его перевернули, погон лишили и исторгнули во тьму внешнюю, где были плач и скрежет зубов. Совершив акт возмездия, мы чинно и организованно убрались восвояси.

      Утро началось с пронзительного выступления в лекционном зале Командующего ККВО Бориса Всеволодовича Громова, прибывшего ради такого дела на вертолёте. Но самым тяжким порицанием в его речи было лишь слово «мушкетёры», командующий порицал нас, по-моему, едва сдерживаясь от смеха. Потом, на занятиях, офицеры Учебной дивизии прямым текстом сказали нам спасибо. Народное придание гласит, что набеги несознательных граждан на расположение военного городка после этого Деснянского побоища прекратились.

      Киевский этап сборов, проходивший на базе понтонного полка, оставил ощущение изжоги от оболонского пива, пару шрамов от зубов на костяшках пальцев после посещения дискотеки «Жаба», вечного недосыпа и прочих утех молодости. Деньги кончились, сборы тоже, гвардейцы разлетелись по пунктам постоянной дислокации. Я вновь отправился на полигон, к своим беспризорным ребятишкам.

      А там обстановка была уже тревожная. Четыре недели, предоставленные воле рока, воины мои подраспустились. Подворотнички исчезли из обихода, на молодых лицах проклюнулась поросячья щетинка. Один из майоров исчез, выставив вместо себя несчастнейшего капитана – младшего научного сотрудника из Нахабино, второй майор исполнил команду «срочное погружение» и лёг на дно, даже не пытаясь подвсплыть на перископную глубину, в глазах одичавших заводчан читалась бескрайняя тоска по дому.

      Но хуже всего обстояли дела с дорожниками. Сержант Коля забухал. Горячий молдаванский парень пил самогон, когда кончился кэш, начал сливать из своих машин солярку. Достигнув нижнего экстремума с топливом, вылакал, зараза, весь одеколон у всех. После чего подбил и мой личный состав ломануться в Пуховский клуб на танцы, суля им дармовой самогон и доступных Роксолан. А у моих спартанцев деньги-то ещё водились.

      И вот, под покровом ранней октябрьской темноты, бесстыжая ватага советских воинов вырвалась на свободу. Пока мои бандерложечки двигали телами на плясках, Асмодей Идричану возжелал, подлец, дивчину местную. За что и был нещадно бит ногами в пах её братьями и прочими желающими. В это самое время Великий Космос послал мне сигнал «СОС-матросу, матросу-СОС!!!», не обнаружив орлят в гнезде, призвал я водителя «Зила», спокойного и толкового парня, взял с собой верных