В эфире. Рубен Самвелович Аракелян

рот.

      – Фу! – воскликнул Гастон, увидев произошедшее и, согнувшись, что было сил, влепил бесчувственному телу пощечину, от чего голова того лишь слегка покачнулась и наклонилась вбок. Через секунду из темного промежутка между бледными губами на пол вывалилось оглушенное ударом насекомое.

      Гастон поднял взгляд и увидел смотревшего на него Мастера. Стало немного стыдно.

      – Муха, Мастер. Она…

      – Думает, что он мертв. Как все остальное вокруг.

      – Но он ведь правда умирает. Нельзя же так долго там находиться. Куда вы его отправили?

      Старик, наконец, оторвался от своего верстака и, вытерев руки о грязный фартук, медленно подошел к лежавшему на земле Бруно.

      – Туда, где нет эфира.

      В первое мгновение Гастон не придал особого значения произнесенным Мастером словам, но, спустя секунду, его будто бы поразила молния.

      – Вы отправили его туда?! – блуждающий взгляд остановился на мирно лежавшем на холодной земле стеклянном шаре, рядом с правой рукой бездыханного тела, – вы ведь говорили…

      – Я помню, что говорил, – спокойно парировал Мастер в привычном ему безразличном спокойствии, – но я долго думал о твоих словах. И, знаешь, я пришел к выводу, что ты был прав. Отчасти, Бруно действительно опасен. Для всех нас. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что подобное испытание, если он его пройдет, станет для него хорошим уроком.

      – Если пройдет?!

      Гастон переводил взгляд с шара на неподвижно лежащего молодого человека. Казалось, что его тело уже начало источать неприятный запах, предвестник разложения. Но, вероятно, это просто воображение принялось рисовать самые жуткие из возможных сценариев.

      – Ну да, – спокойной ответил Мастер, – нужно же пройти путь, чтобы вынести уроки, верно? Вот помню, однажды, когда еще…

      – Мастер, – перебил его Гастон, в чьем стеклянном глазу отразился и загадочно сверкнул свет пробивавшегося сквозь прохудившуюся крышу амбара полуденного солнца, – если вы действительно думали об этом, то понимаете лучше меня, что он может не вернуться оттуда.

      – Да, конечно. Как и ты из того же мира. И из всех других, в которые отправляешься. Такой риск есть всегда. Я говорил вам об этом очень много раз.

      – Вы ведь понимаете, о чем я. В том мире нет эфира…

      – Ну, справедливости ради, – Мастер покачал перед собственным лицом указательным пальцем, – это не совсем верно.

      – …В том виде, в котором мы к нему привыкли. Без эфира и с теми законами, которые там царят, он погибнет. Он ведь не склонен к осторожности и дипломатичности. Совсем.

      Мастер скривил губы в привычном ему жесте согласия и склонил голову на бок, слегка качнув ею.

      – Значит, – сказал он тихо, – пришла пора проявить гибкость. Это будет ему уроком. В конце концов, мы с тобой как никто другой знаем, что даже самым твердым веществам порой нужно проявлять гибкость. Чтобы втиснуться в рамки.

      Гастон безостановочно качал головой, отрицая каждое услышанное слово.

      – Нет, Мастер. Нет, так нельзя.