В эфире. Рубен Самвелович Аракелян

меня…

      – Я знаю. Потому что вы связаны с эфиром. В отличие от всех остальных, так называемых, волшебников.

      – Так вот, он пришел однажды ночью. Вышел из вон того камина, – он указал дрожащим пальцем в сторону дальней стены зала, – когда-то давно наши предки владели волшебством, но это было много поколений назад. С тех пор мы…

      – Паразитировали на их способностях, – закончила за него мысль Гертруда.

      – Можно и так сказать. Но я предпочитаю более мягкое определение. Пользовались авторитетом, например. Люди передавали легенды из поколения в поколение, о кудесниках. Творивших невероятные вещи. Предки основали это заведение, которое становилось все более и более… обычным. И вот пришел Мастер и сказал, что мне нужно начать искать, и что мои поиски увенчаются успехом, и что волшебство, оно, вроде как, никуда не девалось, а просто ждет, пока я его найду. И я искал. Но мир с тех пор сильно изменился. Людям теперь подавай права и свободы. Они больше не верят в чудо, им теперь нужно знать. Вот и пришлось взять все в свои руки. Вот, что из этого вышло, – он оглянулся по сторонам.

      После услышанного, ложь больше не казалась Гертруде такой ужасной, как в самом начале, когда она догадалась.

      – Вы сумели так долго продержаться на сказках?

      – И сообразительности, – он кивнул в сторону опустевшего проема под подносом на столе, – я изобрел очень много всего.

      Гертруда обернулась к лифту.

      – Ну хорошо, – сказал канцлер, махнув рукой, – кое-что я подсмотрел в вашем мире, когда Мастер приглашал меня в гости. Все это помогло создать иллюзию. Которая, по моему плану, должна была продержаться до момента, когда я, наконец, отыщу настоящего волшебника. Но этот префект… Он, пожалуй, самый твердолобый из всех людей, которых я когда-либо встречал. Он настраивает людей против университета, говорит людям, что мы – обманщики…

      – То есть, говорит правду?

      – Ну, не совсем. Мы ведь не делаем ничего плохого. Ну да, мы не умеем творить волшебство, как ты, – старик указал пальцем на все еще висевший в воздухе огрызок, – но мы даем молодым людям образование, которого им так не хватает. Учим их писать и читать. Кроме нашего университета, тут и школ-то нет, только если мастерские разные, где уж точно читать не научат. А он подговаривает людей, родителей, внушая им, что к нам нельзя направлять детей. Черт возьми, мы ведь так можем и волшебников проглядеть! А все из-за его политики. Рабочие места ему нужны, видите ли. То, что за стенами куча людей без чистой воды сидит, его это не волнует.

      Гертруда вздохнула и взяла новое яблоко со стола.

      – Я помогу вам, – сказала она, – людям нужно волшебство? Они его получат. С верхушки башни видны границы города?

      – Да-да, конечно видны. Башня – самое высокое строение. Видно все вокруг.

      – А озеро, из которого поступает питьевая вода? Оно внутри стен, верно?

      – Точно, – ответил канцлер, не понимая, к чему ведет юная собеседница.

      – Ладно. Только вы должны сделать кое-что для меня.

      – Что? Говори.