Русланиада. Владислава Николаева

улицу дружный смех и пение. Времени ребята не теряли – за разговором шили, мастерили, чинили, пряли. Много делали полезного.

      Юрик мельком глянул на высокий амбар с окнами под самой лишь крышей и упорно последовал за своим наставником.

      – Куда мы идём? – рискнул спросить парень.

      Базааф молчал.

      Оказалось, задумался. Когда заговорил, то говорил едва различимым шёпотом:

      – Что ты обычно делаешь в это время?

      – Разношу почту, потом иду за дровами, – в тон ему ответил Юрик.

      – Значит так, – всё также шёпотом, но непререкаемо сказал мужчина. – Иди за почтой, разнеси поживей… Топор где берёшь?

      – Кёрл даёт, но он уже в лесу…

      Базааф недовольно поморщился.

      – У него в сарае всегда есть запасной, – поспешно добавил парень.

      – Принеси.

      Юрик метнулся расторопней натренированной приносить добычу собаки.

      – Вот. Можно рубить старые, больные деревья или те, что выросли слишком густо, можно ветки больные отсекать… В одном месте долго держаться нельзя, и у самого селения тоже рубить не надо…

      – Поучи меня ещё… Помнишь место у старой лестницы с мыса? Там, где обрыв вминается внутрь? Встречаемся там, когда солнцу останется два шага до зенита.

      Базааф не стал дожидаться ответа. Забрал топор и споро зашагал к лесу.

      Юрик побоялся сказать, что понятия не имеет, как определять, сколько солнцу шагать до зенита. Бредя по своим же следам по направлению к морю, мальчишка рассудил, что чем быстрее он разнесёт почту, тем меньше останется вероятность прозевать встречу.

      Юрик понёсся со всех ног.

      Когда Базааф, пышущий паром, неведомым окольным путём добрался до места откуда-то слева, минуя и оставляя без внимания новую лестницу к мысу, Юрик, переминаясь от пробирающего холода, протоптал яму в снегу.

      – Тебя видели? – деловито спросил горец.

      – Ну да, – замялся Юрик, подумав что как-то неверно истолковал указания, – все, я же почту разносил…

      – Это да, – кивнул Базааф, бегая глазами по морю, держась за выступом загибающегося внутрь лентой обрыва. – Здесь видели?

      – Ннет, – подавился на слове Юрик, – нет.

      – Пошли.

      Базааф пригнулся и тенью ринулся из укрытия. Представляя, что делает всё точно также, следом затопал Юрик.

      Крепко-накрепко привязанная лодка подпрыгивала на волнах. Она была серая и ладная как гладкая, ровно раскроенная вдоль семечная кожурка.

      – Я думал, лодки надо вытаскивать на сушу, если не собираешься использовать, – сказал будто бы про себя Базааф.

      – Это не лодка, а память, – вздохнул Юрик на мгновение став старше. – Говорят, Сарп и дня не мог усидеть на суше.

      – Избавь меня от сантиментов, – нечувствительно фыркнул горец, лихо прыгая с края помоста на зыбко ходящее по воде днище. – Отвязывай!

      Растеряв свою прежнюю взрослость, Юрик по-щенячьи