Чтоб служба мёдом не казалась. Сергей Смирнов

тот самый главный. Генеральный секретарь всей нашей партии коммунистической. По аналогии со словом «генерал» – запомнить можно. А уж кто такой Косыгин (председатель Совета Министров) или Подгорный (Председатель Верховного Совета СССР), разобраться Сережка никак не может.

      – Назови республики СССР! – командует замполит.

      Сережка долго молчит, тужиться, то и гляди, пукнет, а потом как брякнет:

      – Волгоградская народная республика, столица – город Украина!

      Хоть бы прикидывался, да нет – дурак натуральный. В истопники его, на дальнюю «точку», в Казахстан!

      Наш ротный, капитан Антропов, лекции читал мастерски. Любо-дорого послушать. Вот, например, вступление:

      – Кто вы есть? Вы есть черви в говне! Кто есть я? Я есть красная лампочка, излучающая свет знаний! И вы, б…, тянитесь к свету, внимайте!

      А далее делал удивленное лицо и спрашивал:

      – А х… вы не конспектируете?

      Ротный на службе редко появлялся – то по бабам, то в запое. Зато старшина Смолин отирался в казарме круглые сутки. Неплохой он, в принципе, был мужик. Но, видимо, все старшины одинаковы, им бы ротой полотеров командовать, а не боевой единицей. (Тут я внесу ясность: в роте были как бы два старшины – официальный, прапорщик, и старший сержант, из срочников, он обязанности в отсутствии прапорщика выполнял. О сержанте – старшине я вначале и упоминал).

      Забросить бы Смолина в страну загнивающего капитализма, он бы с безработицей враз покончил. Встанет посреди казармы, вертит, как ворон, головой, жертвы ищет. Кто от занятий сачканул, мимо Смолина не прошмыгнет. Мы воздушную границу Родины стережем, старшина – нас:

      – Поди-ка сюда, голубчик, возьми-ка тряпочку!

      Суббота для прапорщика – самый главный праздник, парко-хозяйственный день, генеральная уборка. Наша казарма еще при царе построена. Стены – в метр толщиной, полы толстыми плахами выстелены, а то бы воины их давно до дыр протерли. И натяжки тут нет никакой.

      Каждую субботу брали мы кордоленту – войлочную полосу, утыканную, как щетка, железными шипами, и скоблили ей пол добела. Выскоблим, сметем опилки, вымоем пол с мылом (если мыло есть), покрасим красителем, который на воде разводился. За полчаса пол высохнет, давай его мастикой натирать. Катаем по казарме обитую шинельным сукном железнодорожную шпалу (эту шпалу почему-то называли «Понедельник», впрочем, в каждой роте это орудие наведения лоска имело свое имя), а по радио музыка звучит, группа Стаса Намина сладенько так напевает:

      – Как прекрасен этот мир, посмо-три-иииии!

      Как я тогда эту песню ненавидел!

      Пол, как в Кремле блестит, радует глаз. Наш глаз, но не старшинский.

      – А ну-ка, отодрать все заново!

      – Почему, товарищ старшина?

      – А мне колер не нравиться!

      – Доколе ж перекрашивать будем?

      – А покуда мне колер не понравиться!

      Выбор пластинок в радиоузле небогат. И вновь плывет по казарме нехитрая песенка о том, как прекрасен