Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти. Джим Батчер

словно его погрузили в воду, а потом проволокли за собачьей упряжкой от Анкориджа до Нома. Губы его посинели, а глаза то и дело закатывались, как у пьяного. Стражи подтащили его к сцене, и Старейшины собрались на ее краю, глядя на бедолагу сверху вниз.

      – Это мой посланник к Зимней Королеве, – заявила Мэй.

      – Он настаивал, – сказал один из Стражей. – Мы пытались отвести его прежде к лекарю, но он так беспокоился из-за этого, что я испугался, не повредит ли он себе чего-нибудь, поэтому мы привели его к тебе, Мэй.

      – Где вы его нашли? – спросил Мерлин.

      – У входа. Кто-то вытолкнул его из машины и уехал. Мы не видели, кто это был.

      – И даже номера не записали? – не выдержал я.

      Оба Стража покосились на меня и снова повернулись к Мерлину. Похоже, они даже не поняли, о чем это я. Ну да, им ведь обоим лет по сто; они и о номерных знаках, поди, не имели ни малейшего представления.

      – Адские погремушки, – пробормотал я себе под нос. – Жаль, меня там не было.

      Старая Мэй осторожно спустилась со сцены и подошла к юноше. Она коснулась его лба рукой и тихо заговорила с ним на непонятном мне языке – наверное, по-китайски. Паренек открыл глаза и ответил ей что-то, едва ворочая языком.

      Старая Мэй нахмурилась. Она спросила что-то еще; парень сделал попытку ответить, но совершенно очевидно, что это оказалось для него слишком тяжелой задачей. Он пошатнулся, глаза его окончательно закатились, и он бессильно обвис на руках у Стражей.

      Мэй коснулась его волос.

      – Унесите его, – сказала она на латыни. – Позаботьтесь о нем.

      Стражи уложили паренька на плащ и вчетвером вынесли из зала.

      – Что он сказал? – спросил Эбинизер, опередив меня с тем же вопросом.

      – Он сказал, Королева Мэб просила передать Совету, что она согласится пропустить нас через свои владения, если ее просьба будет исполнена.

      Мерлин выгнул бровь и задумчиво потеребил пальцами бороду:

      – Какова же ее просьба?

      – Этого она ему не сказала, – ответила старая Мэй. – Она сказала только, что дала знать об этом одному из членов Белого Совета.

      Старейшины отошли в угол сцены. Несмотря на напряженность ситуации, они не повышали голосов.

      Я не следил за ними. Слова посланника, переведенные старой Мэй, настолько потрясли меня, что я и дышать-то едва мог, не то что говорить. Когда я наконец вновь обрел способность двигаться, я повернулся к столу, наклонился пониже и стукнулся лбом о деревянную столешницу. Потом еще раз. И еще.

      – Черт, – прошептал я. – Черт, черт, черт!

      Чья-то рука легла мне на плечо. Я поднял голову и увидел перед собой закутанного с головы до ног Привратника. Рука его была затянута в черную кожаную перчатку. Даже постаравшись, я не смог бы увидеть ни клочка его кожи.

      – Ты ведь знаешь, что означает дождь из жаб, – тихим, едва слышным голосом спросил он. Он говорил по-английски с едва заметным акцентом – наполовину британским, наполовину каким-то еще. Индийским? Ближневосточным?

      Я