Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти. Джим Батчер

за это, чтобы мы, остальные, жили в мире.

      Индеец Джо положил руку на локоть Эбинизеру.

      – Мира нельзя купить, Алерон, – тихо сказал он, обращаясь к Ла Фортье. – История неоднократно учила нас этому. Я выучил этот урок, чего и тебе советую.

      В ответ Ла Фортье оскалился:

      – Не знаю, о чем ты там лепечешь, но…

      Я закатил глаза и все-таки снова встал с места:

      – Он говорит об индейских племенах, потерявших свои земли, болван. – Подозреваю, Эбинизер опустил в своем переводе последнее слово, что не отменило, однако, приглушенного фырканья со стороны коричневых балахонов. – И о попытках Европы ублажить Гитлера накануне Второй мировой. И те и другие пытались купить мир ценой уступок, и в результате и тех и других скушали по кускам.

      Мерлин смерил меня свирепым взглядом:

      – Я тебя не узнаю, чародей Дрезден. До тех пор пока тебе не дадут слова, будь добр воздерживаться от подобных выступлений, иначе я удалю тебя из зала заседаний.

      Я стиснул зубы и сел:

      – Прошу прощения. Я-то считал, что моей обязанностью является защищать людей. Или я ошибался?

      – Мертвые мы никого не защитим, чародей Дрезден! – рявкнул Мерлин. – Молчи или выйди.

      Марта Либерти покачала головой:

      – Мерлин, мне кажется, совершенно очевидно, что мы не можем выдавать одного из нас Красной Коллегии по их требованию. Несмотря на былые расхождения с политикой Совета, Дрезден – полноценный чародей. И с учетом его деятельности за последние годы он вполне заслужил этот титул.

      – Я не ставлю под сомнение его владение Искусством, – возразил Ла Фортье. – Я оспариваю его суждения, его выбор. Со времени смерти Джастина он неоднократно выказывал возмутительную беспечность и даже безрассудство. – Лысый мерзавец устремил взгляд своих выпученных глаз в зал. – Чародей Гарри Дрезден. Подмастерье чародея Джастина Дю Морне, подмастерья чародея Семена Петрова. Скажите-ка, Дрезден, как вышло, что Красная Коллегия так хорошо узнала устройство обороны дома Петрова, что без труда проникла в него?

      Мгновение я потрясенно смотрел на Ла Фортье. Неужели этот гад действительно верил в то, что я мог узнать об обороне Петрова от Джастина? И мог продать чародея, члена Совета Старейшин, вампирам? Ведь до самого суда надо мной я вообще не знал о существовании Белого Совета – и, если уж на то пошло, о других чародеях. Я дал ему единственный возможный ответ. Я рассмеялся. Негромко, но рассмеялся и покачал головой.

      Лицо Ла Фортье исказилось от злости.

      – Вот видите? – вскричал он, обращаясь к залу. – Видите, сколько уважения питает он к нашему Совету? К своему положению чародея? Дрезден постоянно представлял для нас угрозу своей неразборчивостью в средствах, своим безрассудным пренебрежением требованиями секретности и безопасности. Даже если кто-то другой предал Петрова и его учеников, Дрезден так же виновен в их гибели, как если бы сам перерезал им горло. Так пусть последствия его решений падут на него самого.

      Я