Зов ночной птицы. Роберт Маккаммон

себя везунчиком, – продолжил Осли. – Твое образование будет продолжаться уже в большом мире. Постарайся стать незаменимым помощником для мирового судьи, живи долго и счастливо себе на радость и другим на пользу.

      Тут он поднял толстый палец, призывая Мэтью к вниманию.

      – И никогда-никогда не затевай войну, в которой у тебя нет шансов на победу. Ты хорошо меня понял?

      Мэтью медлил с ответом. Его мозг работал в полную силу, рассматривая эту проблему под разными углами и в различных плоскостях, представляя ее схематически и в разрезе, поворачивая ее так и эдак, встряхивая ее в надежде, что какой-нибудь гвоздик расшатается в гнезде, растягивая ее цепью в попытке отыскать хоть одно ржавое звено, которое можно будет сломать.

      – Ты хорошо меня понял? – с нажимом повторил Осли.

      У Мэтью под рукой был лишь один ответ. По крайней мере, в ту минуту.

      – Да, – произнес он предельно спокойным тоном.

      – Отлично. Можешь идти доедать свой ужин.

      Мэтью покинул директорский кабинет и вернулся в столовую; ужин, разумеется, остыл и показался ему совершенно безвкусным. Той ночью в спальне он загодя попрощался с друзьями и залез в свою постель на втором ярусе, но так и не смог уснуть. То, что должно было стать поводом для радости, обернулось долгими раздумьями с немалой примесью сожаления. Рассвет застал его уже одетым и сидящим в ожидании. Вскоре зазвенел колокольчик у главных ворот, и в спальню явился приютский работник, чтобы отвести его во двор к судье Вудворду.

      Когда экипаж судьи тронулся, Мэтью окинул взглядом здание и заметил Осли, наблюдающего за их отъездом из окна своего кабинета. Мэтью почувствовал себя так, будто к его горлу приставили острие кинжала. Он отвел взгляд от директорского окна и вместо этого уставился на свои крепко сцепленные руки.

      – Неважно выглядите, молодой человек, – сказал судья. – Вас что-то тревожит?

      – Да, сэр, – был вынужден признать Мэтью.

      Пока колеса экипажа крутились, увозя его все дальше от приюта, он думал о директоре у окна, об оставленных позади сиротах и о жестоких карах, которые мог обрушить на них Осли. «Я намерен оставаться здесь еще много лет», – сказал он. Что ж, в таком случае Мэтью всегда будет знать, где его найти.

      – Не хочешь поговорить об этом? – спросил Вудворд.

      – Нет, сэр. Это моя проблема, и ничья более. И я найду способ ее решить. Я его найду.

      – Что?

      Мэтью посмотрел судье в лицо. На Вудворде больше не было парика и треуголки, и он заметно состарился с того дня, когда увез Мэтью из сиротского приюта. Сквозь густые ветви придорожных деревьев пробивался мелкий дождь; дымка от испарений висела над слякотной поверхностью дороги, по которой катил их фургон. Впереди виднелся другой фургон, управляемый Пейном.

      – Ты что-то сказал, Мэтью? – спросил судья.

      Должно быть, он произнес: «Я его найду».

      Мэтью потребовалось еще несколько секунд, чтобы окончательно вернуться