Зов ночной птицы. Роберт Маккаммон

Мэтью понял, что означал этот дар директора Стаунтона: ничем не замутненное видение окружающего мира.

      А недолгое время спустя приют обрел нового директора по имени Эбен Осли. На взгляд Мэтью, это был пузатый и толстомордый сгусток скверны в ее чистейшем виде. Первым делом Осли уволил весь персонал Стаунтона и заменил его своей бандой отъявленных мерзавцев. Розги теперь шли в ход намного чаще прежнего, а окунание в бочку стало рутинной процедурой, применявшейся даже при самых ничтожных провинностях. Порки превратились в избиения, а по ночам, когда гасили свет в спальнях, Осли частенько забирал кого-нибудь из младших мальчиков в свои покои, где творились такие неописуемые гнусности, что один из этих бедолаг, терзаемый стыдом и унижением, в конце концов повесился на колокольне приютской часовни.

      По счастью, Мэтью был уже не настолько юн, чтобы привлечь внимание Осли. Тот оставил его в покое, и Мэтью глубже прежнего погрузился в учебу. Новому директору было чуждо пристрастие Стаунтона к чистоте и порядку, и вскоре приют уподобился свинарнику, а крысы обнаглели до того, что за ужином таскали еду прямо из тарелок. Периодически кто-нибудь из мальчиков решался на побег; тех, кто был пойман и возвращен, подвергали жестокой порке и морили голодом. Некоторые умерли и были похоронены в небрежно сколоченных ящиках на кладбище рядом с часовней. Мэтью проводил время за чтением книг, совершенствовался в латыни и французском; но в глубине души он дал себе клятву рано или поздно, тем или иным способом добиться того, чтобы жернова правосудия стерли Эбена Осли в порошок, как какую-нибудь гнилушку.

      И вот однажды – в середине пятнадцатого года его жизни – к ним прибыл незнакомец с намерением найти толкового юнца, чтобы обучить его секретарскому делу. По такому случаю были отобраны пятеро самых образованных старших учеников; их выстроили во дворе, и приезжий двинулся вдоль строя, поочередно расспрашивая каждого. Но когда он подошел к Мэтью, первый вопрос был задан мальчиком:

      – Сэр, могу я осведомиться о вашей профессии?

      – Я мировой судья, – сказал Айзек Вудворд, и Мэтью быстро взглянул на Осли, стоявшего рядом с натянутой улыбочкой на губах и холодным безразличием во взоре.

      – Расскажите о себе, молодой человек, – обратился к нему Вудворд.

      Настало время покинуть приют. Мэтью понял это отчетливо. Пора было расширять горизонты – но даже там, во внешнем мире, он никогда не потеряет из виду это место и не забудет того, чему здесь научился. Он прямо посмотрел в лицо судье, в его тронутые печалью глаза, и произнес:

      – Мое прошлое вряд ли будет вам интересно, сэр. Насколько понимаю, вам важно знать, смогу ли я быть вам полезен в настоящем и в будущем. Что касается этого: я могу говорить и писать на латыни. Я также неплохо владею французским. Я ничего не смыслю в судопроизводстве, но я быстро учусь. Почерк у меня разборчивый, память и внимание в порядке, вредных привычек практически нет…

      – Не считая раздутого