Влюбиться после свадьбы. Кэрол Маринелли

сняла с подноса салфетку, он услышал сладкий запах хлеба и выпечки. Его затошнило.

      – Я просил только кофе.

      – Вы в Силибри, – ответила она. – У нас не подают только кофе.

      – Пожалуйста, скажите шеф-повару, чтобы он правильно истолковывал мои заказы, – отрезал Раф.

      – Я передам.

      – Уходите и заберите с собой тележку. – Он махнул рукой.

      – Как скажете. – Антониетта была рада уйти. – Когда мне вернуться и убрать ваш номер, синьор Дюпон?

      – Пожалуйста! – рявкнул он и с упреком уставился на нее мрачными глазами. – Не называйте меня так снова. Зовите меня по имени.

      – Хорошо. – Антониетта почувствовала нервную дрожь в животе, и не от угрюмости постояльца, а от вида его темно-голубых глаз. – Как вас зовут?

      – Луи… Раф! – отрезал он, потом смягчился. Горничная не виновата, что его имя тщательно скрывается. – И я не хочу, чтобы мой номер обслуживался. Просто застелите мою постель, пока я пью кофе.

      Он попытался вылезти из кровати, но у него закружилась голова. Он сел в прикроватное кресло и обхватил голову руками. Его кожа стала серой.

      Антониетта подумала, что его надо отвезти в больницу.

      – Вам помочь? – спросила она.

      – Я сам, – огрызнулся он.

      – Мне вызвать медсестру, чтобы она помогла вам встать?

      Он поднял голову и посмотрел на Антониетту. Она была почти уверена, что он улыбнулся. Но потом выражение его лица снова стало суровым.

      – Мне не нужна медсестра. И не надо менять постельное белье. Просто уходите.

      Его тон был по-прежнему резким, но Антониетта не обиделась. Ей стало понятно, что Луи – вернее, Раф – ненавидит, когда его видят слабым. Одной рукой он крепко держался за прикроватную тумбочку, а другой – за матрас. Судя по всему, ему хотелось побыть одному.

      – Мне зайти позже?

      – Нет. – Он покачал головой и поморщился от боли. – Я не желаю, чтобы сегодня меня беспокоили. Сообщите об этом всем.

      – Хорошо.

      – И закройте шторы.

      Слушая, как он разговаривает, Антониетта поняла, что этот мужчина не итальянец. В его итальянском языке слышался французский акцент, который она так любила.

      Антониетте вдруг захотелось узнать о нем больше. Интересно, что привело его в Силибри?

      Она выкатила тележку из спальни, потом вернулась.

      – Я закрою шторы и уйду. Но, пожалуйста, если вам что-нибудь понадобится, позовите меня.

      Раф кивнул и озадаченно посмотрел ей в глаза. Они были почти черными, как патока, в обрамлении густых ресниц, и невероятно грустные. Горничная не выглядела подавленной или мрачной, но тоска в ее глазах вырвала Рафа из задумчивости.

      К тому времени, когда горничная вернулась, Раф снова лежал в постели. Прежде чем закрыть шторы, она поставила на прикроватную тумбочку графин с водой.

      – Спасибо, – сказал Раф, когда комната снова погрузилась в темноту. Горничная была ненавязчива и, в отличие от многих других, не бросалась на помощь без просьбы. Он сдержал улыбку, вспоминая,