Твоя безумная «фанатка». Ирина Муравская

посторонних. Собирать толкотню понапрасну Чудик не хотел. Чтоб не отвлекали.

      – Мы должны выглядеть правдоподобно, разве нет? – потирая дрожащую в предвкушении ладошку пожала плечами Нелли. Внешне она выглядела максимально незаинтересованно, вот только её глаза, сегодня подведённые ярко-жёлтым карандашом под тон ленточкам, вплетённым в косички, прямо-таки блестели от удовольствия. Маленькая садистка. – Правда, Никитич?

      – Дубль! – лишь отмахнулся тот, по-барски развалившись в первых рядах и посасывая фанту из стаканчика с трубочкой. Или же не фанту, так как до ребят доходил странный запашок, подозрительно напоминающий коньячный.

      – Я ж его зашибу, – на всякий случай предупредила Пелька.

      – Да-да, – закатил глаза Чудик, занюхивая шарфик. Точно не фанта. – Мы все испугались и дрожим в трепете. Дубль!

      И во теперь Матвей пытался остудить болезненно ноющую кожу прохладой. Казалось бы, уже всё должно пройти, да фиг там. Нелли своей хрупкой ручкой хлестала как гирей.

      – Садистка и маньячка. Ей в БДСМ-клубы надо устраиваться, доминанткой. Она там кого хочешь на колени поставит.

      – Ну не знаю… – не согласилась Дина. – А мне она нравится.

      – Ты для этого к ней подселилась? – Кудряшка многозначительно пожала плечами. По секрету, она ведь действительно случайно разнюхала, что Пелька жила одна и подсуетилась. Зачем? Да кто знает. Женская интуиция. Или же ей просто реально хотелось подружиться с этой девчонкой. Было в ней что-то… – Смотри, чтоб не задушила тебя ненароком в приступе бешенства.

      – Вообще-то, со мной она очень милая. И терпеливая. Всё покажет, подскажет, делится вещами. Я, вон, забыла захватить зубную пасту и женские средства гигиены, она сразу пришла на подмогу. Иначе пришлось бы вас, мальчики, гнать в аптеку за прокладками.

      – Фу. Ну я же ем, – поморщился Тимур, с прихлюпыванием всасывающий водопад макарон и брызгая соусом на себя и сидящую рядом Дину.

      – Значит, её ненависть распространяется только на мужчин. Или вообще только на меня, – вынес вердикт Матвей.

      – Я думаю, дело не в ненависти, – возразила сестрёнка.

      – Ага. Ей просто нравится танцевать на моих нервах.

      – А ты, как всегда, только о себе и думаешь. Замечал, какая она грустная?

      – Грустная? – усмехнулся тот. – Это ты про ту, что вчера плясала по всей столовой?

      Плясала, подпевала под играющее радио и так ловко лавировала между столиками, что только успевай было углядеть за ярко-малиновой юбочкой.

      – Грустная, – настаивала Кудряшка. – Не обращал внимания, что она везде сидит одна? На переменах, после занятий, когда народ тусит в общей гостиной. Все общаются, а она прячется в кресле-мешке с наушниками, головы ни разу не поднимет.

      – Человек просто самодостаточен.

      – Нет. Тут другое. Я немного побеседовала с коллективом. Навела, так сказать, справки…

      – Да у тебя, смотрю, дофига свободного времени! Раз ты ерундой страдаешь, – присвистнул Бондарев. – Давай к нам в мюзикл,