Твоя безумная «фанатка». Ирина Муравская

просто не повезло.

      Откуда ж было знать,

      Что встречалась с мудаком?

      Искалеченные чувства?

      Да плевать.

      Ты искалечил то,

      Что не так просто вновь собрать…

      Матвей, как раз отпивающий из горла, подавился, заливая джинсовку и футболку пивом. Вот это да. А как же душевная лирика, что встречала их на входе?

      День, неделя, месяц, два,

      Моя реабилитация далеко зашла,

      Развлекайте друг друга,

      А я заново обретаю себя.

      Устраивайте без меня

      Свой придурошный манифест.

      А у меня и в собственной психушке

      Вашими заслугами по горло проблем.

      Живите дружно, мне правда плевать,

      Даже в кайф, наконец, раздать по счетам.

      Откровенность стихов зашкаливала. Каждая строчка, каждая буква словно кричала – ну пожалуйста, дайте сказать, мне необходимо выговориться!

      Искалеченные чувства?

      Да плевать.

      Ты искалечил то,

      Что не так просто вновь собрать.

      День, неделя, месяц, два,

      Моя реабилитация далеко зашла,

      Развлекайте друг друга,

      Я заново обретаю себя.

      Нет, я не в обиде, хватит скулить,

      И умоляю, перестань звонить!

      Уж лучше оказаться в коме,

      Чем слушать, как тебе жаль.

      Твои мольбы о прощении просто пусты.

      Ариведерчи, ребятки, пожинайте свои плоды.

      Искалеченные чувства?

      Да плевать.

      Ты искалечил то,

      Что не так просто вновь собрать…

      День, неделя, месяц, два,

      Моя реабилитация далеко зашла,

      Развлекайте друг друга,

      Я всё ещё заново ищу себя.

      До сих пор ищу.

      Может, и найду. [2]

      Сомнений нет, песня посвящалась тому самому Тёмычу и бывшей лучшей подружке. Довольный народ как ни в чём не бывало хлопал, когда стихла музыка. Им всё понравилось, хотя бы потому что в смысл никто и не собирался вникать. До их затуманенного мозга слова-то наверняка доходили лишь частично.

      А вот Бондарев, как и сидящие рядом с ним друзья, уловили смену настроений. Надрыв, с которым Пылаевой давался текст, говорил об одном – тема до сих пор болезненная.

      Не имея возможности избавиться от мыслей о ней, она сделала то единственное, что могла – облекла чувства в стихи и пустила их по воздуху. Так обычно делают творческие люди. Это их спасение.

      Зазвучала следующая композиция, очередная попсовая песенка из давно гуляющих у всех на слуху, а Матвей всё крутил в голове предыдущую, словно собирал конструктор.

      Он пытался нащупать контекст, подробности, и чувствовал, что ответ где-то близко, однако тот, словно в насмешку, упорно ускользал прямо из-под носа.

      Им принесли счёт. Официантка, в очередной раз оставшаяся без внимания, понуро поплелась обратно к барной стойке.

      – Хватит