Записки лжесвидетеля. Ростислав Евдокимов

расчеты носят натуральный характер. Стало быть, и взносы придется поднять копеек до восьмидесяти. А что же останется самим жертвователям? Впрочем, если Юрис Карлыч, наш «папа Карло», согласится выделить от щедрот своих литр молока, которое он получает за вредность, работая в столярке с лаками и красками, у кладовщика Стейблиса на это можно будет выменять, пожалуй, что и цельную пачку. Вообще-то он недавно, кажется, получил посылку, а таким, как он, в отличие от нашего брата «отрицалова», разрешают в посылках получать хоть килограмм чая, так что, если умело к нему подъехать, да сказать, будто меняешь не для кого-то, а лично для себя, то может отсыпать и поболе пачки. А кстати, и врать не стану: удастся выторговать лишку – заберу его себе. С Карлычем объясниться не проблема – он возражать не станет. Вместе и выпьем. Ну, конечно, не на двоих, а вчетвером: с Зурабом и Тийтом.

      Между тем Зорян, с одной стороны, со мной почти не разговаривает и способен только выслушивать мои пожелания, но не обсуждать их. Но с другой стороны, если он этим пожеланиям последует, то тот, кому он купит банку повидла или несколько пачек сигарет «Прима» (а для того же Лехи, между прочим, он может купить и то, и другое – за ударную работу Попадюк получает право на дополнительный «ларек»), во второй банке и дополнительных сигаретах нуждаться уже не будет, и, следовательно, их стоимость можно использовать для покупки всем «лишенцам», к примеру, лука (витамины!) или снизить размер взноса. Но для этого надо знать наверняка, что Попадюк купит то, что я его прошу. Гарантия одна – давать ему такое поручение, только если лишен ларька кто-то из его личных друзей.

      Отец Альфонсас – член нашей подпольной кассы. И как священник не имеет возможности заявлять, что такому-то он помочь готов, а такому-то – нет. Зато именно в качестве священника он решительно отказывается покупать курево даже для питающегося с ним в одном «колхозе» Лехи. Стало быть, «Приму» или «Памир» («Нищий в горах» – из-за характерной картинки) Смирнову надо попросить купить кого-то другого, желательно, из одного с ним отряда и сохраняющего с ним хорошие отношения.

      Дядя Жора Эббеев (все из того же второго отряда) на темы ларька вообще ни с кем не произносит ни одного слова. Он только выслушивает со своей буддистской улыбкой мое сокрушенное признание, что ларька лишено столько-то человек, а у Вадима Шашерина – по удачному совпадению почти его соседа – особенно тяжелое положение, ибо он может обойтись почти без еды, но не без чая и не без курева, а откуда же взять для него чай?.. Совершенно неважно, что думает дядя Жора о Шашерине или о ком угодно другом, – лишь бы за стукача не принимал. В этом отношении настоящего буддиста смело можно приравнивать к священнику с тем отличием, что употребление табака не вызывает в нем ровно никакого отторжения. А может, даже кажется делом богоугодным, кто его знает? И чай, и курево, а в придачу и многое съестное названный мною зэк найдет в своем пищевом отсеке и никогда не догадается, кто это ему туда положил. Благодарить