Привет из прошлого. Ксения Чайкова

что ваши дети? – стушевалась я, искренне не понимая сути претензии. Оппонентка, сообразив, что ей удалось меня смутить, начала активно проталкиваться вперёд. Была это молодая, незнакомая мне бабёнка из тех, что называют здесь «в самом соку» – дородная, волоокая, с косой толщиной в две мои руки и здоровым румянцем во всю щёку. Короткая юбка (крестьянские девки и бабы редко шьют длинные платья, но отнюдь не из кокетства – они просто экономят ткань) открывала ладные крепкие ноги, вышитый фартук с трудом сдерживал натиск внушительного бюста и не менее внушительного живота.

      – Как вы смеете бросать наших детей? А ну как эпидемия опять начнётся? Или мертвяк придёт? Или ещё какая напасть? – грозно поинтересовалась молодуха. В руках она сжимала деревянный валик, каким после стирки бельё выколачивают, и, если раньше собиралась лупцевать им паладина, то теперь явно примеривалась уже к моей спине.

      Ну надо же, с виду селянка сиволапая, а слова-то какие знает! «Эпидемия», поди ж ты, а! Похоже, тенденция на образование для всех и каждого докатилась уже и до наших дремучих краёв. Вот даже не знаю, одобрить это или нет.

      Высокое собрание загомонило с явным одобрением и выжидательно уставилось на меня. Идея с боем вырывать чернокнижницу из лап паладинов крестьянам не особенно нравилась, но они готовы были претворить её в жизнь, причём, как запоздало сообразила я, вовсе не из благодарности к моим прошлым заслугам и не от любви лично ко мне. Просто чернокнижник, живущий рядом, – это гарантия спокойствия и отсутствия многих напастей для его соседей. И лишаться этой гарантии никому не хотелось.

      – Беда… – одними губами прошептала я, глядя в упор на Арвина. Тот всё понял – давно уже, наверное, понял, в отличие от меня, наивно лелеющей мысль о безмерно признательных мне крестьянах, готовых рискнуть жизнями ради моей свободы – и страдальчески прищурился.

      – На лошадь, живо, – вполголоса бросил он мне. Кинул свой конец верёвки мне в ладони, резко выдохнул и воздел правую руку над головой. В ней мгновенно материализовался уже знакомый мне молот, оросивший наших оппонентов ярко-жёлтыми, тёплыми и таким страшными для меня бликами.

      Толпа ахнула и попятилась. Ослепительные пятна света ползали по ней, как живые, пугая крестьян и заставляя их отступать перед столь явным магическим превосходством Арвина. Да уж, первосортная паладинская магия – это вам не чих кошачий, её ни вилами, ни валиками для белья не напугать.

      Вэл, поняв, что со связанными руками наездник из меня никудышный, подскочил сзади, с неожиданной ловкостью закинул меня на лошадиную спину и, намотав на своё запястье поводья, прыгнул на другую кобылу.

      «Интересно, если я сейчас пришпорю эту клячу, мальчишка вылетит из седла или отделается только вывихом?» – меланхолично подумала я, но проверять не стала. Вещи мои остались на лошади Вэла, в том числе посох и сумки с драгоценными книгами, и бросить их в руках паладинов я никак не могла.

      Арвин тем временем наступал