Привет из прошлого. Ксения Чайкова

отправилась в кровать.

      А ночью…

      Нет, ночью они не напали. Ночь – наше время, время таких, как я. А эти предпочитают свет. Поэтому они затаились. Избушку разглядели в последних закатных лучах, прикинули пути наступления и отступления, поужинали и погрузились в чуткий нервный сон, обеспечив мне одним своим присутствием феерический вихрь кошмаров, которые я недальновидно списала на наполненные хлопотами предыдущие дни и ночи и ничуть не встревожилась.

      Как оказалось, зря.

      Сколько раз потом я проклинала себя за преступное равнодушие! Ведь чувствовала, чувствовала, что что-то не так! Под покровом ночи могла собрать свои манатки да пуститься наутёк или, по крайней мере, подготовиться к обороне. Но нет! Философски-меланхоличное состояние, в которое я впала после визита незваного гостя, предпочитало подсовывать в мою бедовую голову размышления о высоких материях и просто не допускало мысли о возможном нападении. И то – порастеряла я хватку. Слишком уж давно меня не ловили, не разыскивали по скудным приметам на постоялых дворах, не травили собаками и не пытались взять с боем и не обязательно живой. Лет десять назад слабого дуновения ветерка достаточно было, чтобы сняться с места (очень редко насиженного) и лететь куда глаза глядят, спасая не накопленное в жизненных перипетиях барахло, а собственную шкуру, и потому безжалостно бросая всё, что может помешать побегу. А теперь… Обленилась, обросла добром всяческим: и кадушки самые лучшие, просмоленные да вываренные в соляном растворе, купила, и маслята маринованные еще с той зимы в подполе остались, и крышу только-только перекрыла, и кур завела, причем породистых, хохлатых, пёстропёрых, несущих яйца в коричневой пятнистой скорлупе… Ну и чуть не сложила голову дурную за курей да кадушки свои просмоленные. Поделом мне.

      Пробуждение было весьма неприятным. Намного хуже, чем накануне.

      На мужских руках просыпаться мне нравится, весьма. Но только если эти руки с любовью и нежностью переносят из тёплой постели в нагретый солнцем гамак. А вот если они с силой, достойной лучшего применения, хватают за горло и зажимают рот – тут уж не до приятственных ощущений. Особенно когда одна из незнакомых ладоней, отпустив шею, обхватывает за ноги и пытается стянуть с постели вместе с одеялом.

      Не так, отнюдь не так стоит начинать свой день.

      Я трепыхнулась и, поняв, что хватка слегка ослабла, задергалась сильнее. Вырвалась, брякнулась на пол, злобно зашипев сквозь стиснутые зубы от резкой боли, передёрнувшей позвоночник и плечи, и скинула с головы одеяло. Есть у меня такая привычка – наглухо во сне заматываться, ох и недобрую же службу она мне сегодня сослужила…

      Надо мной суетились двое. «Грабители, всего лишь дурачки-грабители», – ещё успела с облегчением подумать я. И впрямь – небольшая добротная избушка в лесу, одинокая хозяйка, не держащая даже цепного пса… Что может быть легче подобной добычи? Руки уже сами собой зашевелились, готовясь к повелительной жестикуляции,