Привет из прошлого. Ксения Чайкова

Однако я нутром чуяла неискренность и некоторую брезгливость и от всей души отвечала высокородным юношам тем же.

      Отсутствие хоть сколько-нибудь дружелюбно настроенных ко мне людей угнетало невероятно. Лет в 10–12, будучи весьма неразборчивой в литературных пристрастиях, я с жадностью поглощала в огромных количествах дамские и девчачьи романы, чем невероятно радовала матушку – такое чтиво, по её мнению, вполне пристало юной деве благородных кровей. Из сих литературных шедевров мне было доподлинно известно, что у любой принцессы всегда должна быть надежная подруга и наперсница. В её роли может выступать молодая дворянка, ровесница, преданная помощница во всевозможных шалостях, или верная нянька и компаньонка, дама в годах, взрастившая свою госпожу с младых ногтей и любящая её, как родную дочь. В некоторых, особо смелых и прогрессивных, книжонках даже упоминался милый друг – юноша аристократического происхождения, не влюблённый в принцессу, но верно служащий ей и защищающий от опасностей, коих во время странствий всегда хватает. Да, принцессы в романах постоянно пускались в путешествия (как по доброй воле, так и вопреки своим желаниям), и сталкивались с разнообразными врагами, и попадали в неприятности, и переживали необыкновенные приключения, и становились жертвами похищений, и, конечно, с блеском выходили победительницами из всех ситуаций, встречали прекрасных принцев, а то и королей, и пленяли их своей совершенной красотой и прочими положительными личностными качествами. И всё всегда заканчивалось хорошо – воссоединением с родичами и пышной свадьбой с возлюбленным. Стоит ли упоминать, что на фоне столь насыщенной жизни литературных принцесс (а также графинь, княжон и прочих благородных) моё собственное существование казалось мне на редкость пресным, унылым и скучным, и скрашивали его лишь не единожды уже помянутые книги?

      Странности за собой я начала замечать лет с шести. Уже много позже, изучив изрядное количество научных работ (да, опять книги, опять чтение, опять затёкшие ноги и подслеповато щурящиеся глаза) я узнала, что моё развитие в этом плане несколько запоздало: обычно магические способности проявляются у маленьких чернокнижников годам к четырём. Друиды «созревают» чуть медленнее – склонность к общению с растениями и животными появляется лет в семь. А может, и раньше, просто взрослые считают их рассказы обычными детскими фантазиями. Вряд ли кто-то из родителей воспримет всерьёз лепет пятилетнего чада, рассказывающего, что кошка поведала ему о своей успешной ночной охоте, а птицы в саду жалуются на плохой урожай черешни. Паладины среди нас самые поздние – их обучение начинается в восемь лет. Ну а големисты… Во времена моего детства таких магов не существовало вовсе.

      Так вот, странности. Ребёнку кажется абсолютно нормальным и естественным всё, что с ним происходит. Ну забилась в паутине вдруг снова высосанная пауком бабочка, ну приползла однажды невесть откуда в мои покои омерзительно воняющая,