Эпюра. Том 1. Роман Олегович Карпинский

только понятия «вкусняшек». Сейчас приятно найти дорогую колбасу, пармезан, икру.

      Ужин пролетел. Все разошлись. Время без пяти восемь.

      Декарт жил в этом же поселке. Соседства мы не имели, да это было и не обязательно. Его дом был в шаговой доступности. Пятнадцать минут дохлой собакой, или пять гончим псом. По такому асфальту как здесь пройтись за удовольствие.

      Вышел.

      Все дома горели, абсолютно каждый. Если долго смотреть на линии застройки, то в глазах рябить начинает. Мегаполис на минималках, на двух, трех этажах построенный. В каждом хозяин с бизнесом, а если без него, то с высоким чином на службе. У каждого своя история, каждый как-то да отличился в жизни. Успешно отличился.

      Назначенное время соблюдено. Даже получилось чуть раньше – дошел за десять минут. Я отлично знал, что друг выйдет ровно в пятнадцать. Ебаная поминутная пунктуальность. На улицу повернул автомобиль. Желтые шашечки, линзовая оптика. Экстерьер Audi.

      Детский сад, Декарт, штаны на лямках.

      – Вы заказывали? – стекло у водителя опустилось.

      – Да. Подождем минуту? Должны еще прийти.

      – Три можно, – чиновничьим скупым голосом, – потом доплата за ожидание.

      Скрипнула калитка. Вышел Декарт, суетно надевая черные перчатки и закрывая калитку жалюзийного забора. Сегодня он, как и я, в пальто, в черном.

            Окрестности маленькие. Быстро вышли из поселка на трассу.

      На перекрестках в городе, пока стояли на светофорах, взгляд падал на людей, выходящих из автобусов. Там ехали все: молодые, старые, одиночки, пары. В основном ехали с работы. Хоть автобусом, хоть пешком: радость в конце серого дня уходить с «барщины». Все, к чему приучили людей. И не важно, что работа может быть и интересная, и в красивых помещениях, а живет человек в хрущевке. Он все равно должен радоваться, приходя к себе в клоаку.

      Водитель нажал на газ, все растворились мутным пятном вдалеке.

      Букмекерская контора. В основном парадном зале, при входе, толпился уникальный вид игроков – попаны бывалые. Они знали все: состав команд, травмы игроков, есть ли у них мотивация в победе или нет, будущие турниры и прочее. От этого несчастные отталкивались в выборе. Проигрыш этих был не минуем. В основном такие люди мечтатели по природе. А мечта у всех одна: поставить гроши, а выиграть состояния. Или даже не гроши. Все зависело от платежеспособности. Мужики по сорок – пятьдесят лет идут проигрывать все, что осталось с зарплаты за вычетом всех трат. Это довольно жалко. Одеты во все серое, старое, поношенное. Ничего нового из вещей у таких людей не появляется.

      Когда заходили такие как мы, со ставкой не меньше пятитысячной бумажки, у неудачников зубы крошились в кокаин. Злоба одолевала. Только наличие у входа бульдогов сдерживали их силовые действия. Те справлялись со своей работой, иначе я бы забыл в это заведение дорогу.

      Пиво. Вип-зал. Отдельная комната три на три с красным диваном и телевизором с полуторной диагональю. Ставка.

      По деньгам такой досуг для Декарта и для меня ничего не стоил.

      Нас