Купальская история. Дина Соловьева

пару часов и место без людей.

      – Едем ко мне. Моя квартира в твоем распоряжении, – предлагаю я.

      Звучит забавно и как повод пригласить девушку домой, и как факт, что в кои-то веки никакого подтекста за ним нет.

      Погрызенный карандаш

      Просторная квартира в хорошем жилом комплексе с минимумом соседей. Здесь в основном бываю только я, Оля не любит, потому что я не даю ей возможности навести здесь свои порядки.

      Дина с удивлением осматривается:

      – Квартира почти стерильна, ты уверен, что здесь живешь?

      – Да. Так и задумывалось, она безликая, в ней хорошо думается, ничто ничего не навязывает.

      – Можно я включу музыку фоном?

      – Давай попробуем, но есть вещи, которых я на дух не переношу, – сразу предупреждаю ее.

      – Если будет мешать или не понравится, выключи.

      Вскоре ненавязчиво зазвучали кельтские мотивы. Интересно. Можно послушать. Делаю громче, не люблю промежуточных вариантов, музыка или должна звучать, или лучше не включать ничего вовсе. Дина довольно улыбается.

      Она накладывает кадры друг на друга, выбирая из каждого нужные части: с одного дуб, с другого лес, а потом начинает рисовать то, что, по ее мнению, должно было быть в кадре, но не может существовать по определению. Шумит ноут, нелегко этому старичку общаться с современными графическими программами, собираются, подчиняясь общему замыслу, беспорядочные линии, добавляются незначительные детали, ритмичные узоры соединяются вместе, создавая иллюзию движения, и вот, кажется, что за дубом, облокотившись на него, спрятался раненый, трепещущий в ужасе… А нет, он не ранен, он кого-то кушает, а ошметки плоти и слюны летят на багровые листья. Какая-то тварь регулярно столуется у дуба. Какая же Дина милая девушка!

      У меня появляется желание тоже что-нибудь нарисовать. Например, разложить текстуру осиновой коры на фасад. И фасад нарисовать, да, примерно знаю, что должно быть. Но здесь, в этой квартире, в которой есть все, нет ни моих угольных карандашей, ни шероховатых листов бумаги.

      Слоняюсь из угла в угол. Раньше у меня был ритуал – я пил кофе, убирал со стола всё лишнее, расставлял книги и вещи по местам, потом выкуривал одну или две сигареты, настраивался и начинал набрасывать ровные и плавные линии будущих зданий.

      Жалуюсь Дине.

      – Это не проблема, – Дина сует мне погрызенный грифельный карандаш, скетчбук и отправляет меня рисовать.

      – Ничего не выходит, – опять жалуюсь я, – в голове пустота, не за что зацепиться.

      – Придумай дома для моих дриад, а то им жить и кушать негде, видишь, какая проблема.

      Вспоминаю Динины рассказы про дриад и фавнов, духов леса и тотемных животных. Именно они глядят с ее картин.

      – А кушают они человечинку?

      – Ха-ха. Пусть будут сочные гранаты.

      Ладно, так проще. Есть заказчик, у него есть проблема – нужно расселить лесных нимф, встроить быт в деревья.

      Я пытаюсь рисовать, но не получается, неверный нажим, четкость линий страдает,