Купальская история. Дина Соловьева

говорит Валентина. – Я в вас всегда верила. Давайте посмотрим, что будет в цифрах.

      – К концу недели будет готово, – говорит мой экономист.

      – Как вас зовут, милая? – спрашивает Валентина.

      – Дина.

      Валентина, повторяя Динину выходку, толкает визитку по столу.

      – Звоните, если надумаете уйти от Максима, – сообщает она Дине и улыбается мне.

      Давно у меня так нагло кадры не переманивали. Улыбаюсь Валентине в ответ.

      У сотрудников немой вопрос: что это за девочка, и кто она для меня? Я, может, и ответил бы, по крайней мере для себя, но вслух никто не спросит, обсуждать и сплетничать будут после того, как мы выйдем из офиса.

      Бездонное озеро

      На улице солнце – редкий осенний гость, но Дина хмурится.

      – Не любишь солнце?

      – Люблю, но мне нужен дождь, туман, хоть чуть-чуть.

      Ах, да, фото в сумерках.

      – Как насчет дыма?

      – Дыма? – удивленно спрашивает Дина.

      – Я знаю отличное мрачное место. Называется «Бездонное озеро». Мы однажды решили выбраться на природу и поплавать. Нашли это озеро на карте, недалеко от города, вокруг лес, ни поселков, ни дач. Место вроде бы не популярное. Приехали, а там… Увидишь. Тебе понравится, только кальян захватим. Моя квартира по дороге. Куришь?

      – Курю.

      Озеро и правда особенное, на дне слой торфа и гнилых деревьев, становишься и сразу проваливаешься в слизкую черную жижу. Из-за ила вода кажется черной, а глубина неизвестна. Желающих ее измерять нет, поэтому оно называется бездонное. Старые ели подходят к воде так близко, что озеро всегда остается в тени, торчит над водой деревянный помост, чтобы можно было не становиться на дно, а плыть по поверхности, и тишина, потому что вокруг на несколько километров только леса и поля.

      Я готовлю кальян. Дина уже обошла озеро несколько раз и выбрала композицию для фото. Солнце еще светит, но здесь всегда мрачно.

      – Именно так, как надо, – радостно сообщила мне она.

      Как я и думал, ей здесь нравится. Сейчас я молодец.

      Курим кальян, пьем чай, сидим на помосте, укутались в пледы. Я предусмотрительно забросил несколько в багажник. Дина, как маленький джин, пускает клубы дыма у объектива, и картинка оживает. Она довольна.

      – Дина, в тебе столько жизни, почему картина такая мрачная?

      – Не знаю. А жизнь не мрачная?

      – Друзья, сестры, родители приедут на выставку?

      – Нет.

      – Почему? Важное событие…

      – Они считают, я занимаюсь ерундой. И картины мои – говно, и мне должно быть стыдно. После этой выставки отец со мной скорее всего вообще разговаривать перестанет. Некоторые работы слишком откровенные для его непорочных очей. Нас с сестрами из капусты выпилили, никакие части тела в этом не участвовали. Скажи при нем слово «месячные», и он сделает вид, что не расслышал.

      – Смирятся со временем.

      – Не смирятся. С Ниной не смирились.

      – Нина – это сестра? Я ее на свадьбе не помню.

      – Да. Нины – в детстве Николая – на