Исчезнувшая страна. Валерий Дашевский

облегал ее груди, брюки – бедра, широкие штанины захлестывались вокруг сабо, таких модных пять лет назад, и всё еще модных три года назад. Издали она выглядела очень независимо и очень молодо, и поспешность, с какой она шла, не бросалась в глаза. Она еще раз приостановилась поправить сумку – затем тонкий силуэт мелькнул и затерялся среди машин, мчавшихся вокруг площади, их ярких, яростных огней.

      – Сам себе удивляюсь, как я с ума сходил по этой юбке семь лет назад, – сказал Валера Вележев. – Помнишь колхоз, куда нас загнали сразу после вступительных экзаменов, в октябре? Который то был год, дай-ка вспомнить. Кажется, шестьдесят девятый, а? Значит, не семь, а целых девять лет назад. И всем нам было по восемнадцать. Подумать страшно, каким дураком я был. Нас расселили в общежитии, помнишь, а университетских девиц – в той пристройке за клубом. И каждый день, до часу ночи я торчал на клубной веранде. И всё из-за Кравченко. А после, в городе, приходил к университету и глазел, как она садится в чужие машины. Можешь ты вообразить себе: два месяца я собирался с духом, чтобы заговорить, и с кем – с Кравченко! Само собой, что она смотрела на меня как на сопляка.

      – Смотрела как на сопляка? Не думаю. Наверное, просто не замечала. Не знала, должно быть, что ты дожидаешься именно ее, – сказал Леня Перов.

      – Какое там «не знала»! Еще как знала. Сама проговорилась мне лет через пять. Вот говорят: дескать, если мужчина с женщиной ровесники, женщина всегда старше. По мне это – вранье. Ну, может, когда нам по восемнадцать, разница между нами была, согласен. Но в двадцать три разницы не было никакой, по крайней мере, у нас с ней. Так что она вполне могла припомнить то, чего больше нет. Пощекотать самолюбие. «Валера, ты меня не узнаешь? Правда не узнаешь? А помнишь, как на первом курсе ты приходил меня встречать – не меня разве?» Пришла ко мне на вечеринку с приятельницей, моей сокурсницей. Говорю: почему нет, помню. Ты-то – говорю – на меня не больно обращала внимание. И, как ты думаешь, что она мне ответила? Я, понимаете ли, был совсем мальчик и боялся к ней подойти. Но к тому времени, когда моя сокурсница забрала в голову окрутить меня с Кравченко, я уже знал про себя всё не хуже Кравченко. Чтобы не сказать: лучше.

      – Что ты мог запросто к ней подойти?

      – Именно. И не только. К тому времени у моей первой любви порядком подгуляла репутация. Потому она и в «Интурист» перестала ходить, и в «Родник». Очень ей надо было появляться в таких местах, где каждый второй мог сказать, а, здрасьте, помните, как мы с вами…

      – Ерунда. Больше было разговоров.

      – Думаешь? – спросил Валера Вележев. – Ладно, расскажи мне, а я тебя послушаю. Посчитал бы я тебе, сколько молодчиков было у ней на счету, включая моего старшего брата, да, боюсь, без арифмометра эту задачу не решить. И еще скажу: я, если чего не знаю, напраслину возводить не стану. И за слова свои отвечаю, ясно?

      – У тебя с ней что, было? – спросил Леня Перов.

      – Да, один-единственный раз, тем же вечером, у меня. Компания подобралась, что надо: Вадик Беспалько, Толя Шидловский,