Чудны дела твои, Господи!. Татьяна Устинова

на крыльцо.

      – Пей, – велел Андрей Ильич в темноту. – Подумаешь, на службе она!..

      Подхватил с крыльца топор и ушел, позабыв про распахнутую дверь.

      На этот раз Боголюбов зашел через парадный вход. Охранник в форме поднялся ему навстречу.

      – Доброе утро, товарищ директор!

      – Доброе, – согласился Андрей Ильич. – Где Иванушкин?

      – В экспозиции, – отрапортовал охранник. – Давно пришли и теперь в экспозиции. Вот сюда, потом направо.

      Боголюбов поднялся по широким мраморным ступеням и повернул направо.

      Саша Иванушкин с Ниной и московской аспиранткой по фамилии, кажется, Морозова сооружали какую-то композицию. На полу ворохом лежали цветы, какие-то фотографии и большой портрет. Саша ползал на коленях вокруг орехового стола на изогнутых ножках.

      – Групп сегодня нет, Андрей Ильич, и мы решили этим заняться, – заговорил он, хотя Боголюбов его ни о чем не спрашивал. – В честь Анны Львовны, так сказать. А стол из интерьерной части принесли.

      – Могли бы сами распорядиться, – под нос себе буркнула Нина. – Догадались бы уж!.. Анна Львовна таким человеком была…

      На глаза ее навернулись слезы, и она быстро смахнула их тыльной стороной ладони.

      – Может, вас в кабинет проводить? Это на втором этаже, – спросил Саша.

      Боголюбов со вчерашнего дня и, видимо, навсегда запомнил, где в этом здании находится директорский кабинет!..

      – А у вас научное звание какое? – вдруг спросила аспирантка Морозова.

      Боголюбов не сразу сообразил, какое у него научное звание.

      – А что такое?

      – Я монографию пишу, на нее отзыв нужен. Мне Анна Львовна обещала прислать его из Кисловодска, она же к сыну собиралась! Дадите отзыв, Андрей Ильич?

      – Я сначала монографию прочитаю, – мрачно сказал Боголюбов. – Дадите монографию? Саша, проводите меня. Где тот зал, помните, в который мы тогда спустились с Анной Львовной?..

      Иванушкин с готовностью поднялся и пошел, Боголюбов двинулся за ним. Девушки проводили их глазами.

      – Ужас, – выговорила Нина, и слеза все-таки капнула на ореховый стол. – Почему, почему так бывает?! Вся жизнь теперь пропала!

      – Монографию он будет читать, – поддержала ее Настя. – Что он понимает в древнерусском искусстве, а? Я никогда не слышала такой фамилии – Боголюбов! Ни статей, ни научных работ не читала.

      – Да какие работы, Настя! Ты посмотри на него! Шкаф ходячий! Лодку с мотором на прицепе привез! Из него такой же ученый, как из меня… спецназовец! Ты когда-нибудь видела ученых, которые на рыбалку ходят?..

      Настя подумала. Она видела множество разных ученых, некоторые из них не только на рыбалку ходили, но еще и с упоением резались в дурака и преферанс по полкопейки, и это никак не умаляло их заслуг перед наукой, но сейчас говорить об этом не стоило. Нина всей душой ненавидела Боголюбова, считала его врагом, и следовало поддержать ее в ненависти, а не охлаждать. В конце концов, этот Боголюбов и впрямь нежелательное