Пари на красавицу. Ирина Муравская

блин, сейчас начну распевать гимн, – язвит мне напоследок шкаф и затихает.

      А в дверь, тем временем, продолжают барабанить. Вот настырная. Прокручиваю до щелчка язычок замка и ко мне влетает нечто. Растрёпанное, с раскрасневшимся, прямо-таки пунцовым лицом и злое, как дворник наутро после тридцать первого декабря.

      – Ты контуженная на голову?!? Ненормальная? Что это такое?!? – мне в лицо тыкают сразу с обеих рук.

      Спокойно разглядываю суть претензии.

      – Ты слепая? Это вантуз. А это твои космы.

      Точнее, здоровенный клок волос, который я вытащила из слива. Зрелище малоприятное.

      – И что ЭТО делало в моей спальне?!

      – Так волосы чьи? Твои. Вот я и вернула тебе твоё добро.

      – Ты дура, да?

      Надо же, опередила. У меня ведь к ней точно такой же вопрос. Ну ладно, не стану повторяться.

      – А сколько раз говорить, курица лысеющая, чтоб ты за собой убирала? Почему я должна это делать?! Как помыться не надумаю, вода стоит намертво. Все трубы забиваешь своим добром. Вот радость копаться в этом дерьме.

      Лерку передёргивает. Она даже подпрыгивает слегка, от чего тонкие лямки пеньюара спадают с плеч. Вечно с неё вся одежда сваливается. И когда уже начнёт нормально одеваться?

      Мне под ноги летит и вантуз, и малоприятное волосатое перекати-поле.

      – Дебилка! И сделай тише! Голова болит от твоей бредовой музыки! – бросают мне напоследок и ушлёпывают обратно к себе, истерично хлопая на прощание. Когда-нибудь от таких психов начнёт осыпаться краска со стен. Или порвётся натяжной потолок.

      – Голова может болеть только если она не пустая. Так что кто-то явно утрирует, – брезгливо приподнимаю похожий на паучье логово клок и, как ни в чём не бывало, иду наматывать его на дверную ручку сестры.

      Чувствую, на ближайшие несколько дней эта гадость будет кочевать туда-сюда, потому что я её выкидывать не пойду из принципа. Лера, полагаю, тоже.

      Возвращаюсь к себе, снова отгораживаясь на всякий случай замком и, закинув вантуз через плечо как боевое оружие, рывком распахиваю створку шкафа.

      Зубы непроизвольно трутся друг об дружку, создавая неприятный скрежет. А всё из-за того, что эта бестолочь стоит с моим лифчиком в вытянутых руках.

      Довольный такой.

      Откопал, блин, заветный ящичек.

      – А где кружева? – коварно играет бровями он. – И почему всё такое мрачное? Где розовые бантики? Где буйство красок? Хотя труселя с Микки-Маусом мне понравились, да.

      – Задушить бы тебя ими, – громко выдыхаю через ноздри, мысленно считая до трёх, и оставляю его дальше развлекаться с моими шмотками. Ну нафиг. Надоел.

      – И всё? Нечестно. Нет, я так не играю, – Воронцов разочарован. Походу, рассчитывал на другую реакцию. Ему что, типа, по приколу, когда я бешусь и подзатыльники отвешиваю? Мазохист больной.

      Игнорирую его присутствие, зависнув в ноутбуке, лежащим на столе и окружённым подсоединенными к нему микшерскими пультами. Дисплей высвечивает музыкальную дорожку, пущенную на повтор через редактор.

      Лера