Рождённый в чужой стране. Время перемен. Лев Воронцов

осклабившихся «молодцов», она быстро сообразила, что к чему.

      – Ну и в чём дело?! – с угрозой в голосе поинтересовалась она. – Опять скажете, что НИЧЕГО не происходит? А ну, живо по своим местам! На всех вас четвёртой палаты, конечно, не хватит, но пару человек я туда втисну без особых проблем.

      – Дык там всего одна свободная шконка! – попытался отшутиться Косой.

      – Не переживай, если понадобится, твои друзья вторую притащат. Специально для тебя…

      Народ не слишком поспешно, но разбрёлся по своим койкам.

      – Ты бы оставил этих немощных в покое, – сказал я Шесту, когда женщина ушла. – Если узнает заведующая отделением, то в армию ты можешь и не попасть.

      – Я чего-то не пойму, – не глядя на меня, бросил Татарин, – ты за Шеста или за этих полупокеров[32] суетишься?

      – За себя. Меня возбуждают страстно стонущие девчонки, а не рыдающие петухи.

      – Это зря, – усмехнувшись, ответил Ринат. – На тюрьме с бабой если кому и выпадает, то по большим праздникам.

      – А я туда пока не собираюсь. И дай бог, чтобы нас всех мимо зоны пронесло. Хотя от сумы да от тюрьмы не зарекайся…

      – Это верно. Шест, ты бы и впрямь того, поосторожнее, – поддержал меня наркоман Андрюха…

      Вечер. Прозвучала команда к отбою. Отключили свет. Но один из пациентов третьей палаты, держа в руке какую-то тычину с полметра длиной, направился в сортир.

      – Гога, ты куда намылился?! – настороженно поинтересовался у него Татарин.

      Полный грузин сделал несколько движений палкой, зажатой в руке. Словно толок что-то в ступе. Затем пояснил:

      – Пайду сдэлаю зарядку пэрэд сном, в туалэтэ опят засор…

      – Сейчас начнётся… – тоскливо сообщил Ринат, уже знающий, что произойдёт дальше. – Кто может – прячьтесь под одеялом…

      Я последовал совету.

      Это помогло, но ненадолго. По палате, несмотря на открытую форточку, растекалась неимоверная вонь. Я попытался дышать через подушку.

      – Гога, сука, что же ты делаешь?! – возопил кто-то.

      Но грузин, похоже, не слышал. Кажется, даже что-то напевал, чтобы работа спорилась.

      Наконец он покинул туалет. Ещё минут через двадцать стало возможным дышать уже без подушечного фильтра. Но в течение следующих полутора часов уснуть всё равно не удалось – новенький наркоман на соседней койке, справа от меня, начал усиленно стонать и ворочаться. В конце концов, не выдержав, страдалец поднялся и побрёл к решётке. Схватившись руками за металлические прутья, крикнул в коридор:

      – Эй, сделайте хоть какой-нибудь укол, кумарит же по-чёрному!!!

      – Чего тебе? – поинтересовался подошедший санитар Миша.

      – Кумарит. Того и гляди сдохну. Не могу больше…

      – Фамилия?

      – Чья?

      – Твоя! Свою я знаю.

      – Трефилов. Борис Трефилов.

      – Оля, глянь, на Трефилова есть какие-нибудь назначения?

      Пока Ольга просматривала документы, Борис мычал, прижавшись лбом к прутьям решётки, а Миша сочувствующе разглядывал

32

Полупокер (сленг) – человек (осуждённый), в отношении которого ещё не решено, стоит ли его опускать. Как правило, в полупокерах долго не ходят, и вопрос решается чаще всего в пользу посвящения в покеры (петухи).