Совершенство. Ний Хааг

сердца, затем прихватил лыжи и выскочил на улицу.

      После спёртого протопленного марева внутри жилого комплекса, – Ивлину в последние дни казалось, что в комнатах стоит туман, смердящий табаком, затхлостью и смертью, – ледяной воздух и простор пьянили и раздували лёгкие словно паруса. Несмотря на скулившую совесть, Ломак находил доводы и аргументы для этой суки и бросал ей, как собаке «кости». «Он же обречён! – уверял он её. – А я ещё жив! И буду бороться за свою жизнь, но не с таким балластом… Я не сделал ничего плохого, и не сделаю! Просто он… он опасен в своём безумии и это факт! Сам того не понимая, он может поранить себя… или меня. Может устроить пожар, в конце концов! Вечером, я зайду к нему вечером и окажу всю помощь, какая потребуется!» Гаденькое чувство надежды что Корхарт умер, либо к вечеру умрёт, вспыхнуло слабым пламенем, но Ломак поспешил спрятать тлеющие угли, пока совесть их не нашла.

      Было ещё светло, когда начальник вышел к намеченной точке, маркированной на карте, как «Высота двести шесть». Делая небольшие привалы, с торопливым потягиванием чая и сигарет, Ивлину потребовалась пара часов, чтобы добраться к ближайшей северо-западной возвышенности. Ещё минут двадцать ушло на то, чтобы взобраться на макушку скромного ледника, с осторожностью минуя расщелины и замаскированные вековым снегом трещины. Будучи уже наверху, белобородый запыхавшийся полярник скинул тяжёлый рюкзак и осмотрелся с высоты почти в двести футов. Брошенные у подножия ледника лыжи казались двумя спичками, кем-то воткнутые в рассыпанную муку, а тонкий след лыжни, ускользавший к горизонту, – нитью, соединявшей человека с домом.

      Насколько хватало взгляда, пространство вокруг оказалось скованно ледяным капканом, своими редкими зубьями угрожавшему высоченному сине-фиолетовому небу, на котором уже солировали первые звёзды. Восток затянуло изумрудной дымкой, подпирающей предвечерний небосвод и, казалось, что луна совсем скоро опустится в болото, из которого ей выбраться уже не удастся.

      Ломак выцарапал в снегу глубокую воронку, затем бережно опустил передатчик в лунку. Замкнув контакты, скрутив провода питания, начальник присыпал устройство снегом и слегка примял ботинком. По его расчётам, такой радиомаяк должен будет подавать сигнал в течении недели, пока холод и разряд не опустошат батарею. Если Эйдан запеленгует сигнал и сможет добраться к самодельному маяку, вернуться на базу для него не составит труда. «Двести шестая» была той высотой, которая восточным хребтом указывала как раз на базу – имея часы и немного мозгов, промахнуться было невозможно. Бросив у ног дымовую шашку, начальник с надеждой наблюдал, как в вечернее небо устремился оранжевый столб дыма, чуть сторонясь человека.

      «Ты всё делаешь правильно, – снова вернулся вкрадчивый голос в голове. Как будто из-под тёмной лестницы показался острожный паук, куда его ранее загнали метлой. –