Невернесс. Дэвид Зинделл

ты хвастаешься, – вмешался Лионел.

      – Я считаю, что Гипотеза доказуема, и намерен доказать ее.

      – Ради знания или ради славы? – спросил Соли. – Я слышал, ты сам не прочь стать Главным Пилотом.

      – Каждый кадет мечтает когда-нибудь стать Главным Пилотом.

      – Юношеские мечты для взрослого мужчины часто оборачиваются кошмаром.

      Я снова задел ногой окантовку – нечаянно.

      – Я уже не юноша, Главный Пилот. Завтра я дам обет, обязывающий меня искать истину, – разве вы забыли?

      – Кто, я? – В запальчивости он нарушил свое табу, произнеся запретное местоимение, и поморщился. – Запомни, мой мальчик: я ничего не забываю.

      Слово «ничего» повисло в воздухе вместе с гулом потревоженной меди. Соли уставился на меня, а я на него. Потом с улицы донесся чей-то смех, слишком громкий, и дверь бара распахнулась. Трое высоких, кряжистых мужчин, все с бледно-желтыми волосами, висячими усами, в легких черных шубах, припорошенных снегом, отстегнули коньки и ввалились внутрь. Они обменялись рукопожатиями с Соли и Лионелом. Самый большой из них, мастер-пилот, терроризировавший Бардо все наши послушнические годы в Борхе, заказал три кружки кваса.

      – Ну и холодина же на улице, – сказал он.

      Бардо, нагнувшись ко мне, прошептал:

      – Мне кажется, пора сматываться.

      Я потряс головой.

      Трое мастер-пилотов – их звали Нейт, Сет и Томот, и они были братьями – повернулись к нам спиной, делая вид, что нас не знают.

      – Я оплачу тебе шесть ночей с мастер-куртизанкой, – настаивал Бардо.

      Послушник принес три кружки с дымящимся черным напитком. Томот подошел поближе к огню и отряхнул шубу от снега. Глаза у него, как у многих пилотов, ослепших от старости, были блестящие, искусственные. Он только что вернулся с окраины Экстра.

      – Твои Эльдрия были правы, дружище, – сказал он Соли. – Двойная Галливара и Сериза Люс взорвались. От них ничего не осталось, кроме пыли и света.

      – Пыль и свет, – повторил его брат Нейт, обжег себе рот горячим квасом и выругался.

      – Пыль и свет, – подхватил Сет. – Содервальд с двадцатью миллионами жителей попал в смерч радиоактивной пыли и света. Мы попытались эвакуировать их, но опоздали.

      Солнцем Содервальда была Энола Люс, ближайшая к Двойной Галливара звезда. Сет сказал, что сверхновая сожгла поверхность Содервальда, уничтожила на планете всю жизнь, кроме земляных червей. Маленький пилотский бар вдруг показался мне удушающе тесным. Я вспомнил, что Содервальд – родная планета братьев.

      – За нашу мать, – сказал Сет, чокнувшись с Соли, Лионелом и своими братьями.

      – За нашего отца, – сказал Томот.

      – Freyd, – завершил Нейт, едва заметно склонив голову, – быть может, это была просто игра пламени в очаге? – За Юлет и Элат.

      – Пошли, – сказал я Бардо.

      Мы приготовились уйти, но тут Нейт, рыдая, припал к Томоту, а тот, поддерживая брата, повернулся в нашу сторону и устремил на нас свои мерцающие глаза.

      – А