Невернесс. Дэвид Зинделл

медленных неистовых соитий (она всегда стремилась поглощать время медленно, смакуя его, как змея поглощает добычу), она удивила меня. Она лежала нагая перед огнем, и оранжево-красные блики играли на ее потной белой коже. От нее пахло духами, дымом и сексом. Руки она закинула за голову, и ее тяжелые груди казались безупречно круглыми дисками. Незрячая, она не стыдилась своего тела и не сознавала своей красоты. Я, умиротворенный, смотрел на треугольник темных густых волос под круглым животом, на длинные скрещенные ноги с высоким подъемом. Она смотрела вверх, на звезды – то есть смотрела бы, будь у нее глаза и если бы потолок и толстый покров снега на крыше не отделяли от нас небо. Кто знает, что видела она, вглядываясь в темные туннели будущего? И если бы она вдруг прозрела снова, заменил бы ей молочный свет средизимних звезд то, что она видела внутренним взором?

      – О Мэллори! – сказала она. – Что я сейчас… я должна поехать с тобой к твоим алалоям, понимаешь?

      Я улыбнулся, хотя она не могла видеть моей улыбки. Я сидел рядом с ней, подогнув ноги и набросив на плечи мех. Откинув длинные черные волосы с ее пустых глаз, я сказал:

      – Жаль, что у Бардо нет твоего энтузиазма.

      – Не будь слишком суров с Бардо. В конце концов он тоже поедет.

      – Поедет? Куда? – Не знаю, что беспокоило меня больше: ее предвидение или ее желание сопровождать меня к алалоям. – Что ты видела?

      – Бардо в пещере с его большим… он такой смешной!

      – Ты уж прости, но никуда ты со мной не поедешь.

      – Но я должна! И поеду, потому что… о Мэллори!

      Это, разумеется, было невозможно.

      – Алалои, – сказал я ей, – оставляют слепых и увечных на снегу во время метели. И те умирают. – Я не знал, впрочем, правда это или нет.

      Она с улыбкой повернулась ко мне.

      – Выдумщик из тебя неважный.

      – Допустим. Но я не понимаю, почему тебе так необходимо ехать со мной.

      – Это трудно объяснить.

      – А ты попытайся.

      – Прости, Мэллори, но я не могу.

      – Потому что это нарушило бы твой обет?

      – И поэтому тоже… но больше из-за того, что для описания будущего слов не существует.

      – Я думал, вы, скраеры, изобрели для этого специальный словарь.

      – Я очень хотела бы найти слова и рассказать тебе, что я видела.

      – Ну так попробуй.

      – Я хотела бы снова обрести глаза, чтобы видеть лица твоих… там, на льду, глубокой зимой, ты найдешь то, что… О, как назвать то, что я видела, этот образ, человеческий образ? Я нарушу свой обет и верну себе глаза, чтобы увидеть это снова, прежде чем… прежде чем увижу.

      Я молча почесал нос, сидя весь в поту перед трескучим огнем. Верну глаза! Это был шок – услышать такое от скраера.

      – Ну вот, видишь, – вздохнула она. – Ничего у меня не вышло.

      – Разве ты не можешь просто сказать, что случится, а что нет?

      – Милый Мэллори, представь, что я видела то, что одно лишь имеет значение.