Элементали. Майкл Макдауэлл

каждое твое слово. Мэриэн любила эту птицу, не смей говорить о Мэриэн гадости при Нэйлзе! Ему это не нравится.

      – Что он вообще тут делает?

      – Ну, они не могли оставить его в Большом доме, он бы истосковался по Мэриэн за три часа.

      – С ней бы и похоронили.

      – Я думала, попугаи умеют разговаривать, – сказала Индия.

      Нэйлз просунул клюв сквозь прутья клетки и снова закричал.

      – Этот прямо сейчас очень точно имитирует Мэриэн Сэвидж, – сказал Люкер.

      – Люкер! – воскликнула Большая Барбара, хватая его за пальцы ноги и выкручивая их. – Я не понимаю, почему ты так плохо отзываешься о женщине, которая была моим самым лучшим другом в мире.

      – Потому что она была самой отъявленной сукой, что когда-либо ходила по улицам Мобила.

      – Тебе не следует использовать такие выражения при тринадцатилетней дочери.

      – Она меня не видит, – ответил Люкер, скрытый из поля зрения Индии, – и не знает, кто это сказал.

      – Знаю, – сказала Индия, но потом добавила, обратившись к своей бабушке: – Он и похуже говорил. Впрочем, как и я.

      – И не сомневаюсь, – вздохнула Большая Барбара.

      – Барбара, ты же знаешь, какой она была мегерой, – сказал Люкер. – Бедняга Дофин, она относилась к нему, как к грязи, пока Мэри-Скот была рядом. А потом, когда Мэри-Скот ушла в монастырь, она его с говном сравняла.

      – Ш-ш-ш!

      – Ты же знаешь, что это правда, – Люкер пожал плечами. – И так было в течение двухсот лет в этой семье. Все мужчины очень милые и добросердечные, а женщины разгуливают в броне.

      – Но из них получаются хорошие жены! – возразила Большая Барбара. – Мэриэн была хорошей женой Ботвеллу, пока тот не ушел в мир иной. Она сделала его счастливым.

      – И ему, судя по всему, нравилось быть пригвожденным к стене и избитым велосипедной цепью.

      – Как и тебе, – сказала Индия отцу.

      Большая Барбара встревоженно повернула голову.

      – Индия врет и не краснеет, – спокойно ответил Люкер. – Она ничего не знает о моей половой жизни. Ей всего тринадцать, – сказал он, приподнимаясь, чтобы ухмыльнуться в сторону дочери. – Она даже не знает, что такое трахаться.

      – Люкер!

      – Ох, Барбара, послушай, пока мои ноги у тебя на коленях, почему бы тебе не размять их? Эти туфли так давят весь день.

      Большая Барбара стянула с сына носки и начала массировать ноги.

      – Ну, – сказал Люкер, – то, что из Сэвиджей получаются хорошие жены, не отменяет того факта, что как матери они не лучше выгребных ям.

      – Это не так!

      – Барбара, ты не знаешь, о чем говоришь. Почему ты пытаешься защитить мертвую женщину?

      – Мэриэн Сэвидж….

      – Мамаши Сэвиджей жрут своих детей! – заорал Люкер, и попугай снова вскрикнул.

      Глава 2

      Большая Барбара, Люкер и Индия провели на застекленной веранде еще час, ожидая возвращения Ли. Люкер спал, все еще разложив ноги на коленях матери, беспокойно поворачиваясь, только когда кричал попугай