Сказ о твоей Силе. Андрей Драченин

ведьме. Стихи да сказки много больше, чем в бытовых делах помощь. В них она и сама справлялась, а вот стихи…

      Но ела мысль одна её, грызла душу железными зубами – попоет сладко и уйдет ведь. Знаем мы их, потому и живем на болоте: спокойней так, безопасней. Да и травка, опять же, рядом: мухоморчики разные – есть в случае чего чем «приветить» окаянных.

      Сплелись в душе в тугой узел радость путником доставленная, уверенность, что уйдет обязательно и горечь от представленной потери: Сила темная внутри поднялась, сердце чёрным пламенем опалила, туманом багровым разум заволокла. Мысль в голове укрепилась – сожру его, иль не ведьма я потомственная?! Будет тут речами сладкими дурить меня, душу мягкой делать. Насквозь тебя вижу! Не обманешь!

      Ну, что ж, дело привычное, знакомое. Заснул путник, с чистой улыбкой на губах. Что снилось? Не задумалась над этим ведьма. А и задумалась бы, решила б, что смеётся над ней: с туманом багровым внутри по-другому никак. Схватила топор острый, порубила его на куски и в котел бросила, огонь распалила.

      Время приспело, готово уж должно быть жаркое-то по-ведьмачьи. Открыла она крышку, а сверху всего голова поэта лежит: как живая почему-то, сила что ли какая была в нем? Улыбается мечтательно, красивый такой. И слова в памяти всплыли – стихи, что написал напоследок для нее.

      Милый облик, душа звоном

      Летит в порыве над краем бездны.

      Вскипит нутро тоски стоном

      Забывать выпадет если.

      Изгиб тела пленит душу,

      Желаньем живешь одним – коснуться.

      Тяжесть в груди радость рушит.

      Случись без надежды проснуться.

      Голоса сладость, душа тает,

      Ласка в нем, покой в сердце.

      Веретено боли жилы мотает,

      Если звучаньем его не согреться.

      Как кипятком ошпарило ведьму – захлопнула крышу. Туман багровый рассеялся внутри, по закоулкам души расточился. В зеркало на себя посмотрела: растрепанная, в кровище вся. Что ж наделала я?! Жрать-то его зачем? Сто лет уж мясо не ем: диета растительная она ж для магии самое оно. Да и запачкалась вся. Что на меня нашло?

      Долго самоедством заниматься не стала: время уйдет, не воротишь поэта обратно – давай зелье варить живительное, и такое умела. Сварила, чуть приоткрыв, под крышку котла плеснула, не смотреть чтоб: боязно стало увидеть ещё раз, что натворила – кураж-то темный ушел, спрятался.

      Спустя время осторожно, одним глазком заглянула: лежит поэт, калачиком свернулся – большой котёл, есть место – спит, отдыхает, устал видимо. Не каждый день его, похоже, на куски рубят, варят, а потом еще и оживляют. Можно понять человека.

      Опять ворохнулась темная Сила, толкнула уж было растормошить, разбередить: ишь, разлегся, вставай песни пой! Я тут, понимаешь его оживляю, с ног сбилась, а он спит! Одернула Силу свою ведьма: «Ну-ка! Развоевалась! Хороший он, нравится мне. Да и тебе, не вредничай». Улеглась Сила темная, успокоилась – согласилась,