Сходник. Влад Ростовцев

на торге. А сей приобретен на дирхемы азиатской чеканки, выделенные внешнему сыску Секретной службы Высшим Советом старейшин. Не по чину берешь, бесстыдно примазываясь к высшим!

      А спятил за столом сим не я. Как мог ты в здравом рассудке возмечтать, что пожалую сюда, где мне готовят засаду, лишь один?

      Радуйся, что не привел четверых, дабы было поровну!

      Что до вашей скрытной избы, о ней давно уж ведает все городище. Ведь нет столь высокого частокола и на тыщу шагов окрест. Любой сообразит сие! Никому не по силам утаиться от бдящей общественности, и ты не мылься! Не «лепи» мне, а то обхохочусь, что страж мой узнал великую тайну, за кою не простят ему, и овдовеет его жена, рыдая!

      Нет боле сей тайны! Не уберег ты ее на радость Киеву! Позор тебе и зазрение! И по секретной справедливости, подлежишь суровому спросу от начальствующих, вплоть до исключения из рядов и вдовства твоей собственной жены. Твоей, а не моего соратника!

      Однако, в знак нашей давней дружбы и особливой приязни к тебе, воздержусь пока уведомлять о том скрытный сыск, а уж он-то подлинно всемогущ! Ведь старейшины чтят его куда пуще твоего внешнего…

      – Врешь ты, все врешь! Не причастен я! И выдумки твои лживы! – вспылил носитель особливой приязни Молчана, отчасти и струхнув, памятуя, что сей визитер, нагло выдающий себя за давнего его друга, отнюдь не робкого десятка и не объедешь его на драной козе.

      – Раз твоя правда превыше моей кривды, каюсь! Торжествуй! – ощерился откровенно бесстыжей ухмылкой дорогой гость, он же непобедимый сызмальства спорщик. – Удостоверяю, что сам ты и собрал мед, применив древесные шипы и медорезки – есть, запомни, таковые приспособления у бортников, а вслед настоял его до хмельной крепости.

      И даже не стану отрицать, что до нонешнего дня данная изба была главным хранилищем секретов во всей Земле вятичей. А я преступно пришел – по твоей, заметь, просьбе, да и в сопровождении твоего ж подчиненного, и все порушил! Токмо бревнышки и остались…

      О, горе мне! В железа закуют и в узилище бросят!

      А тебя повысят в чине! И наградят тайным мешком гороха, ведь заслужил ты!

      Любезный хозяин привстал, явно готовясь высказать накипевшее и взбурлившее, да тут зашел мохнатый Латыня, неся в руце бочонок средней емкости – без крышки, зато с волнительным духом служебного меда, а выставив его на стол, направился к поставцу с полками для деревянной и глиняной посуды.

      За ним возник проштрафившийся Искр, доставляя на подносе две переваливавшиеся за габариты бараньи ляжки, с коих покапывал жирок.

      «Вот и определю враз, каковы намерения сего сходника при исполнении. Ежели Латыня вынет из поставца два ковша, стало быть, Будимир надеется упоить меня, пытаясь поскорее заполучить согласие наново примкнуть к ним. Пустая то надежда! – допрежь свалится сам. А появятся два кубка среднего наполнения, явная примета: Будимир готовится к долгому разговору, опасаясь захмелеть до срока», – прикинул былой сходник, состоявший вне штата.

      Латыня вынул ковши…

      И присел любезный