Перси Джексон и похититель молний. Рик Риордан

Владыка мертвых и парочка его самых свирепых приспешников.

      – Гроувер!

      – Извините, миссис Джексон. А вы можете ехать быстрее?

      Я пытался осмыслить, что происходит, но у меня не получалось. Я знал, что это не сон. Фантазия у меня буйная, но не до такой степени. И мне не могло присниться что-то настолько странное.

      Мама резко свернула налево. Мы вырулили на дорогу поуже и помчались мимо темных фермерских домов, лесистых холмов и табличек «СОБЕРИ СЕБЕ ЗЕМЛЯНИКИ» на белых заборах.

      – Куда мы едем? – спросил я.

      – В летний лагерь, о котором я рассказывала, – голос мамы звучал напряженно. Ради меня она старалась храбриться. – Место, куда хотел тебя отправить отец.

      – Место, куда ты не хотела меня отправлять.

      – Милый, пожалуйста! – взмолилась мама. – Мне и так тяжело. Постарайся понять. Ты в опасности.

      – Потому что какие-то старушки разрезали пряжу?

      – Это были никакие не старушки, – сказал Гроувер. – А Мойры. Как думаешь, что значит их появление? Они появляются, только если ты скоро… Если кто-то скоро умрет.

      – Постой-постой. Ты сказал «ты».

      – Нет. Я сказал «кто-то».

      – Ты хотел сказать «ты» в смысле я.

      – Я хотел сказать «ты» в смысле «кто-то». А не ты.

      – Мальчики! – одернула нас мама.

      Она резко крутанула руль направо, и я заметил силуэт того, от кого она пыталась оторваться, – темную фигуру, которая, скрытая бурей, осталась позади нас.

      – Что это было? – спросил я.

      – Мы почти на месте, – сказала мама, не ответив на мой вопрос. – Осталась одна миля. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

      Я не знал, что это за «место» такое, но вдруг понял, что сижу, наклонившись вперед, и мысленно подгоняю машину.

      Снаружи были лишь ливень и темнота – пустынный ландшафт оконечности Лонг-Айленда. Я вспомнил о миссис Доддз и о том, как она превратилась в чудовище с острыми клыками и кожистыми крыльями. От запоздалого шока у меня онемели руки и ноги. Она и правда не была человеком. И хотела меня убить.

      Потом я подумал о мистере Браннере… и о мече, который он мне кинул. Прежде чем я успел спросить об этом у Гроувера, на затылке у меня волосы встали дыбом. Ослепительно сверкнула молния, раздался зубодробительный «бабах!» – и наша машина взорвалась.

      Я помню чувство невесомости, меня будто раздавили, поджарили и окатили водой в один и тот же миг.

      Отлепив лоб от водительского сиденья, я пробормотал:

      – Ох.

      – Перси! – вскрикнула мама.

      – Я в норме…

      Я пытался стряхнуть оцепенение. Я не умер. Машина на самом деле не взорвалась. Мы съехали в кювет. Двери с водительской стороны завязли в грязи. Крыша треснула как яичная скорлупа, и салон заливал дождь.

      Молния. Это было единственное объяснение. Ее ударом нас вышибло с дороги. Рядом со мной лежал без движения большой куль.

      – Гроувер!

      Он лежал подавшись вперед, из уголка рта у него тонкой струйкой сочилась кровь. Я толкнул его мохнатую ногу, а в голове пронеслось: «Нет! Пусть ты и зверь наполовину, но ты мой лучший друг,