Мисс Бирма. Чармен Крейг

и китайцев и, пожалуй, народности, которые жили тут веками прежде бирманцев.

      – Эта страна не принадлежит всем остальным, – презрительно ответил новый приятель, и Бенни понял, что Даксворт, рожденный от матери-бирманки и отца-англичанина, взирает на мир исключительно с точки зрения собственного превосходства.

      Впрочем, Даксворт, по своему обыкновению, не стал заходить слишком далеко и вставать на сторону бирманцев, роскошь Pax Britannica его вполне устраивала. И всякий раз, когда в ходе их бесед Бенни пытался повернуть разговор в политическое русло, Даксворт ускользал в окутанные табачными клубами рассуждения об изысканном вкусе британского чая (который он покупал у индийца), и британских хрустальных бокалах (которых у него в помине не было), и британских манерах (которые он демонстрировал крайне редко). Бенни вынужден был признать, что британское правление действительно взрастило дух толерантности, который шел гражданам Бирмы более на пользу, чем во вред. Разумеется, существовала своеобразная кастовая система, на вершине которой находился белый человек, а сразу за ним, чуть ниже, англо-бирманцы; и, разумеется, самые толстые кошельки были у британцев, но в то же время в Бирме царила религиозная терпимость, присутствовало справедливое разделение труда в рамках британской гражданской и военной администрации, и в целом страна процветала. Из того немногого, что прочел Бенни по возвращении в Рангун, он понял, что бирманские правители, которых свергли британцы, вовсе не проявляли такого милосердия (даже в эгоистической форме, свойственной британцам) к тем, кого завоевали они сами.

      – Слушай, Бенни, – сказал Даксворт в тот вечер, когда никто не откликнулся на его вопрос о потакании Гитлера японцам, – ты подал прошение?

      Парни уже начали игру картами, которые он сдал.

      – Какое прошение? – поинтересовался Джозеф, он тоже работал в фирме и квартировал в «Ланмадо».

      – Бенни не принимает всерьез нашу работу, Джозеф… слишком «гнетущую»… слишком…

      – Эй, ну хватит! – смутился Бенни.

      – Так что за прошение? – повторил Джозеф.

      – В Таможенную службу Его Величества, – ответил Даксворт. – Она ведь и в самом деле особенная, верно? Ты чересчур ленив для таких дел, Джозеф, а вот Бенни нет. Каким франтом он будет смотреться в белоснежной униформе, а?

      Даксворт что, смеется над ним? Это ведь он убеждал Бенни подать прошение на должность младшего офицера – так велико было его стремление обратить Бенни в свою веру в империализм.

      – А какой смысл? – спросил Бенни. – Англичан же скоро выгонят.

      Некоторое время Даксворт молча разглядывал Бенни сквозь клубы дыма. А потом сказал:

      – Твоя проблема в том, что ты веришь в правильное и неправильное. Неужели ты не знаешь, что несчастье отыщет тебя, несмотря ни на что?

      В бесцельных блужданиях Бенни временами мерещились промелькнувший в толпе краешек щеки, шея, тонкая рука или прядь черных волос сестры Аделы. Однажды ноябрьским вечером – когда