Красивые вещи. Джанелль Браун

на начало нашей дружбы, я вспоминаю это неловкое время, и сладкое, и горькое, как мы оба спотыкались, бродя около колоссальных различий тех миров, в которых мы выросли. Общее мы находили в основном в том, что нам обоим не нравилось. Мы были странной, неравной парочкой. Мы стали встречаться после школы пару раз в неделю. Бывали дни, когда я смотрела вслед задним фарам промчавшегося мимо меня «лендровера», набиравшего скорость. Но чем дальше, тем чаще я обнаруживала Бенни, ожидавшего меня на автобусной остановке. Он всегда приносил пару запасных варежек в рюкзаке и молча протягивал их мне, а потом мы переминались с ноги на ногу на морозе. Доехав до города, мы шли в кафе «У Сида», пили кофе и делали уроки. Бенни любил рисовать, и я наблюдала за тем, как он рисует в блокноте комиксы, изображая посетителей кафе. Потом мы шли на заснеженный берег озера и смотрели на то, как ветер превращает воду в ледяное желе.

      – А ты ездишь со мной на автобусе потому, что тебе хочется, или потому, что твоя мама так часто «расквашивается»? – спросила я у Бенни однажды в феврале, когда мы с ним сидели на берегу озера за засыпанном снегом столиком для пикника и пили быстро остывающий кофе из бумажных стаканов.

      Затянутой в перчатку рукой Бенни отломил с края столика сосульку и сжал ее, как кинжал:

      – Я ей сказал, что ей больше не надо меня забирать после школы, и она обрадовалась. – Он изучил взглядом острый конец сосульки и протянул руку к воде, держа сосульку, как волшебную палочку. – Она иногда откалывает такие номера и тогда не любит выходить из дома.

      – «Номера»?

      – Ну, понимаешь… Она вроде как теряет равновесие. Начинается с того, что она устраивает сцены на публике… ну, кричит на слуг, получает штрафы за превышение скорости, тратит бешеные деньги в магазинах, резвится в ресторанах. Тогда отец в итоге срывается на нее, а она забирается в постель и не желает неделями выходить из дома. Отчасти мы из-за этого сюда и перебрались. Это главное. Отец решил, что для матери будет полезна перемена мест. Ну, ты понимаешь, он решил увезти ее из большого города, от всего этого… – Бенни изобразил жестом кавычки, – «давления» светской жизни.

      Я задумалась о женщине, которая была едва различима за рулем «лендровера». Руки в кожаных перчатках, голова накрыта капюшоном парки, отороченным пушистым мехом. Я пыталась представить, как она, облачившись в шелка и бриллианты, пьет шампанское за завтраком, а во второй половине дня нежится, принимая водные процедуры и массаж.

      – Вот не думала, что посещать вечеринки так утомительно. Надо будет не забыть об этом, когда меня в следующий раз пригласят на бал.

      Бенни рассмеялся и скорчил рожицу:

      – Думаю, мать просто достала отца своими выходками. – Он немного помедлил. – Да и я тоже. Мы то и дело порочим доброе имя Либлингов. Вот он на время и притащил нас сюда, в это тухлое старинное поместье. Как непослушных детишек. «Ведите себя хорошо, а не то я вас тут насовсем оставлю» – типа того. Отец у меня суровый: если сразу не добивается того, чего хочет, будет угрожать тебе до тех пор, пока своего не добьется.

      Я задумалась о словах Бенни.

      – Погоди.