Адель и 40 оборотней. Екатерина Бакулина

не идут в боевую магию. Давай я напишу расписку, что меня предупредили, я всю опасность осознаю и если влезу куда-то, то исключительно по собственной дурости и под личную ответственность, чтобы никто не виват.

      – Не надо, – сказал он. – Бумажки ничего не изменят.

      Ни да, ни нет явно. Ему нужно подумать? Я все равно не смогу остаться в стороне.

      – Ладно, – сказала я. – Тогда снимай рубашку, я промою и перевяжу тебя плечо.

      Я достала из аптечки бинты, тюбик заживляющего геля.

      Он снял рубашку, сел, чтобы мне было удобнее, иначе не допрыгнуть. Я осторожно смыла кровь… когда я дотронулась в первый раз, он чуть дернулся, но потом сидел тихо. Рана широкая, много содрало, но только сверху прошлось, по коже. С одного края уже начала образовываться корочка.

      У него плечи совсем белые, кожа белая. Лицо и руки еще немного потемнели под солнцем, а грудь и спина белые совсем. Мягкий пушок на плечах – у оборотней так почти всегда. А руки от кисти до локтя, и грудь – все в белой плотной шерсти. Мышцы под кожей четко очерчены – у людей так почти никогда не бывает, а для волков это обычно, у них немного другая структура мышечной ткани… О чем я думаю только? Как-то совсем не о деле, а о том, какой хороший, вот, мужик сидит рядом, пусть и не человек… малиной меня кормит… а у меня так и тянутся руки погладить белую шерстку…

      На спине и на левой руке у локтя еще явно проступают старые следы от сети. Уже давно не выпуклые шрамы, просто розоватые следы, но здесь заметнее, чем на лице. Спину сильнее и глубже резануло?

      Не удержалась, на руке немного провела пальцами.

      Косак заметил, конечно.

      Но у меня исключительно профессиональный интерес, а не то, что можно подумать.

      – Мне говорили, оборотни не выживают после такого, – тихо сказала я. – Всего буквально пара случаев, когда удавалось спасти.

      Он чуть заметно улыбнулся.

      – Мне повезло.

      Сеть впивается и прорастает под кожу, извлечь ее почти невозможно, но со временем она рассасывается сама, магия уходит. Если человек не погибает сразу, то, как правило, выживает, хотя остаются шрамы. Говорят, только чешется это страшно. А оборотни… У них срабатывает естественный рефлекс – обернуться зверем, так телу проще восстанавливаться… в обычных условиях. Но сеть нарушает структуру, и тело разрывает на трансформации.

      – Удалось удержать трансформацию? – спросила я.

      – Да, – сказал он. – Сначала меня держали магией, блокируя. Потом уже я сам, когда стало попроще. Наверно, едва ли не через полгода после госпиталя смог обернуться. Страшно было.

      Я понимаю…

      И удержать можно, хоть это не просто выходит. Но до блокировки, до того, как попасть в руки медикам, еще нужно дожить.

      – Тяжело было? – спросила я. Глупый вопрос.

      Он улыбнулся.

      – Да ничего. Давно уже.

      Немного морщился, когда я мазала гелем.

      – И куда мы пойдем? – спросила я. – Машина за нами будет только утром?

      * * *

      След твари начинался как раз от скалы.

      За