Просто ты меня не любишь. Магдалина Шасть

проводить время вместе абсолютно негде, а мой Санек очень нервничает, что финансовые дела идут хуже некуда. Собираемся совместно снимать квартиру, но… Не знаю. Последнее время, видимо, из-за недостатка секса, мой любимый периодически изводит меня необоснованной ревностью и устраивает тупые истерики. Возможно, я начинаю сомневаться в своем выборе. Но без него… Без него вовсе тоска.

      – Лель, а в каких ты сейчас трусиках? – слышу я его волнующий баритон в телефонной трубке, но ответить не могу. Блин, как меня бесят эти, типа, эротические намеки, когда в квартире полно народа. Если что, трусики на мне самые обычные, хлопчатобумажные, серые в розовых звездочках, но еще не вечер.

      – Спасибо, – отвечаю я нарочито громко, пытаясь обойти маму, взбивающую на кухне тесто для оладий, и стремлюсь уединиться в туалете, – Я не могу сейчас говорить.

      – Кто опять в сортире? Задрали! Чё вы жрете на своих гулянках, что срёте по полчаса? – милый батя.

      – Чего это ты не можешь? Кто там у тебя? Что за мужик, мля?

      – Я дома вообще-то. Отец. Кто еще?

      – Я не верю тебе! Ты где?!

      – Саш, сколько можно? – я уступаю туалет роднуле.

      – Саш-Саш, тьфу! – смачный плевок отца с громким бульканьем исчезает в унитазе, – С хорем своим опять! Оторваться не может!

      – Кто там у тебя?!

      – Да она б и ночами к нему таскалась! – включается в разговор мамуля, – Гордости нет. Тьфу. Воспитывали-воспитывали. Вот. Дожились.

      – Вы нормальные, не? Мне четвертый десяток пошел! Саш, не могу я говорить.

      – Вот именно! Четвертый десяток, а мозгов нет!

      – Мам, что не так-то? Ты вообще меня вне брака родила, мне и тебя теперь носом тыкать?

      – Да, родила. Но я замуж вышла. Я семью сохранила. Я… я…

      – Счастлива?

      – Не твое дело! Счастье ей подавай. Семья – это работа! Семья – это ответственность. Счастье ей.

      – Мы жрать-то будем сегодня?! – взбешенный отец, злой и красный, от того, что не может нормально поссать, с ноги распахивает дверь туалета и истошно орет на рассуждающую о счастье мать.

      – Пап, у тебя проблемы?

      – Нет у меня никаких проблем!

      – Ну, я же вижу, что ты злой. Пописать не можешь? Не скрывай!

      – Все нормально у меня! И ссу я нормально.

      Снова пиликает мой телефон. Сашка. Пора ставить на беззвучный.

      – Да, Саш.

      – Вот так со мной, да?! Вот так?! Не нужен?! Не желаешь со мной говорить, да?! Это я с тобой не буду говорить! Поняла?!

      Короткие гудки. Досада.

      По опыту знаю, что эта тишина ненадолго. Вот такой, вот, день рожденья. А еще даже не вечер. Я тихонько скулю.

      Питаемся мы с родителями раздельно, чтобы не обременять себя лишними обязанностями и обозначить границы двух, типа, автономных семей. И хотя это было исключительно моим решением, исходя из опыта извечной бытовой грызни, папа по этой части высказался еще более категорично и запретил мне даже высовывать из комнаты свою рожу, пока он изволит поедать пищу. Продукты