Белая обезьяна, чёрный экран. Ольга Аникина

минимальный, но всё же позволяющий организму не распознать очаг воспаления в бронхе. А ещё на фоне естественных подростковых гормональных выбросов гормоносодержащие добавки чисто теоретически могли вызывать спонтанные психические реакции, подобные той, которая и привела парня вместо московских соревнований в банальную психушку. Случай, прямо скажем, из разряда медицинской казуистики, но в одном английском журнале я как раз недавно прочитал статью о том, что гормоносодержащие добавки могут давать все эти эффекты.

      Это только часть истории. Всё остальное мне рассказал сам Ломаный.

      Абсцесс удалили, и через полгода после операции Димка снова стал появляться на льду. Понятия не имею, как он справлялся без стероидов, но он, несомненно, был талантлив. А талант вызывает у меня уважение. Не то чтобы я внезапно полюбил хоккей, однако время от времени стал следить за графиком соревнований юниоров. Наверное, так и становятся болельщиками. И к тому же стадион «Спартак» построили чуть ли не под моими окнами.

      Выходя с одной их игры, я остановился покурить снаружи спорткомплекса. Игра выдалась слабоватой, противники команды Ломаного передвигались по полю, что шкафы на колёсах.

      Дима заметил меня и подошёл вразвалку, протянув мокрую ещё пятерню.

      – Здоро́во, звезда, – сказал я. – Пришёл погреться в лучах твоей славы.

      – Неинтересный матч, – нахмурился Ломаный. – Лучше в следующие выходные приходите. Будут ребята из Сибири.

      – В следующие выходные работаю. А про сегодняшнее… Ну что ж, победа есть победа. Как ни верти.

      – Победы расслабляют, – заметил Димка. – А я вам рад.

      Он улыбнулся, и я обратил внимание на его передние зубы – ровные, без сколов.

      – С новым зубом тебя!

      – Спасибо, Юриваныч, – ответил он. – А вы в курсе? Это зуб тогда у меня в бронхе застрял!

      – Погоди… Как зуб?

      – Ну, после бронхоскопии уже стало понятно. Внутри гнойника был кусок того самого, переднего, который я сломал три года назад.

      – Сломал и вдохнул, что ли? И не заметил?

      – Ну, игра была… – он пожал плечами. – Не помню, как всё произошло.

      – И зуб закупорил очень маленький бронх.

      – Наверное, – Дима развёл руками.

      Я хотел было спросить, как у него дома, что с мамой, с братом, но ни о чём не спросил.

      – Приходи на эхо, – сказал я. – Твоё сердце надо смотреть раз в год.

      – Ладно! – сказал он и, отойдя на несколько шагов, крикнул: – Пока, Юриваныч!

      Вот, значит, как. Открытое овальное окно здесь вообще ни при чём. Инородное тело бронха. Надпочечниковые кризы. Рефлекторный бронхоспазм. И пять дней в психиатрической клинике.

      Как всё-таки хорошо, что я в своё время развёлся с женой, что мой сын Сашка рос в спокойной семье, а его здоровье почти всегда (исключая случай с аппендицитом) находилось под моим контролем, да и детство прошло без криков и истерик, без беготни с ножами и психиатрической бригады. Впрочем, насчёт последнего я не зарекаюсь. С другой стороны, я постараюсь сделать всё, чтобы Сашке никогда не пришлось вызывать по мою