Голландский дом. Энн Пэтчетт

кофе, я – чашку горячего шоколада. Мы сидели, пока не отогрелись и не пообсохли.

      – У меня в голове не укладывается, что он взял и показал тебе, где она жила, – сказала Мэйв. – Все эти годы я расспрашивала его о ней, о ее семье, о том, куда она уехала, но он ничего мне не рассказывал.

      – Он думал, это тебя доконает. – Я был не в восторге от того, что защищаю отца перед сестрой, но выбора не было. Мэйв заболела из-за маминого ухода.

      – Что за чушь. От информации не умирают. Он просто не хотел со мной разговаривать. Как-то раз – я в старших классах уже училась – я сказала ему, что поеду в Индию и попробую ее разыскать; знаешь, что он мне ответил?

      Я покачал головой, онемев от этого ужасного образа: Мэйв в Индии и нет уже их обеих.

      – Чтобы я думала, будто она умерла, потому что, вероятно, так оно и есть.

      Как бы ужасно это ни звучало, мне это было понятно.

      – Он не хотел, чтобы ты уезжала.

      – Он сказал: «В Индии живет 450 миллионов человек. Желаю удачи».

      Подошла официантка с кофейником, предложила подлить кофе, Мэйв отказалась.

      Я думал о решетках на окнах квартиры. Я думал обо всех долбоящерах мира.

      – Почему она уехала? Ты знаешь?

      Мэйв допила кофе.

      – Я точно знаю, что она терпеть не могла этот дом.

      – Голландский дом?

      – На дух его не переносила.

      – Да быть не может.

      – Она же мне это и сказала. Говорила каждый день. Чувствовала себя в своей тарелке разве что на кухне. О чем бы ни спросила ее Флаффи, мама всегда отвечала: «Делай как считаешь нужным. Это твой дом». Она всегда говорила, что это дом Флаффи. Как же папа из-за этого бесился. Как-то раз она сказала мне, что, будь ее воля, она бы передала дом монахиням, чтобы они переделали его в сиротский или стариковский приют. Но тут же добавила, что сестры, сироты и старики вряд ли смогли бы здесь жить.

      Я пытался это представить. Ненавидеть потолок в столовой – это понятно, но весь дом? Да лучше дома на свете не было.

      – Может, ты как-то не так ее поняла?

      – Она не раз это говорила.

      – Значит, она была чокнутой, – едва я это произнес, тут же раскаялся.

      Мэйв покачала головой:

      – Нет, не была.

      Когда мы вернулись на Манхэттен, Мэйв отвела меня в магазин мужской одежды и купила мне сменную пару нижнего белья, новую рубашку и пижаму, а в аптеке по соседству – зубную щетку. Тем вечером мы пошли в кинотеатр «Париж» и посмотрели «Моего дядюшку» – Мэйв сказала, что обожает Жака Тати. Я слегка переживал, что придется смотреть фильм с субтитрами, но, как выяснилось, там почти никто не разговаривал. После фильма мы зашли поесть мороженого и вернулись в Барнард. Мальчикам любых мастей строго запрещалось заходить в общежитие, но Мэйв объяснила ситуацию девушке, сидевшей при входе, очередной ее подружке, и мы поднялись наверх. Ее соседка Лесли уехала домой на пасхальные выходные, и я спал в ее кровати. Комната была до того маленькой, что мы могли с легкостью дотянуться друг до