Автостопом по Галактике. А вот еще…. Йон Колфер

склонив голову набок. – Ферти говорит – и я с ним согласна, – что тебе придется объявить об этом, мама. Галактика ждет великих новостей.

      – Ни в коем случае. Я отказываюсь быть орудием в чужих руках.

      – Конечно. Ты предпочитаешь быть орудием в руках медиа-магнатов, оставаться таким роботом, какой ты стала. Да у тебя вообще есть еще хоть что-нибудь подлинное? Ты можешь свести меня с моей матерью-человеком? Или, может, тебе известно, где зарыт ее позвоночник?

      Триллиан почти испытала облегчение, поняв, что от цивилизованного поведения можно отказаться.

      – Иди к черту, Рэндом.

      Президент кивнула.

      – Вот, Ферти. Вот она какая. И ты еще удивляешься, что меня трудно читать? При тех-то укреплениях, что пришлось мне соорудить вокруг мозга?

      Триллиан уже почти визжала.

      – Ты разговариваешь с чертовой игрушкой!

      На это Фертль, похоже, отреагировал.

      Необходимое пояснение. Хотя ушей у флабузов, как известно, нет, они чрезвычайно чувствительны к вибрации и в особо экстремальных условиях способны буквально взорваться. Рекорд по количеству одновременно взорвавшихся флабузов удерживает уроженец Асгарда Тор, некогда рок-идол – это произошло при презентации его новой композиции «Ну-ка, помолотим!» на орбите Дельты Скорншеллоса. Предыдущий рекорд был поставлен интергалактической рок-группой «Зона бедствия», уронившей сабвуфер в кратер вулкана, где флабузы как раз отмечали праздник Статического Электричества.

      Фертль взъерошил мех и открыл крошечную пасть, которая стала вдруг больше похожей на клюв.

      – Батарейка, – произнес Фертль металлическим голосом.

      – Что? – встрепенулась Триллиан. – Мне послышалось, или флабуз действительно заговорил? Вот это сенсация, да.

      – Батарейка, – повторил Фертль, на этот раз настойчивее.

      Бархатный занавес медленно поднялся, но никакой публики за ним не оказалось, только зал из голубого неба и две человекоподобные фигуры.

      Рэндом и Триллиан вскочили и стояли, разинув рты; теперь семейное сходство стало, несмотря на все подтяжки и импланты, несомненным.

      – Что происходит? – спросила президент, голос которой сделался на октаву выше. – Мама? Что происходит? Где мои журналисты?

      – Не паникуй, – отозвалась Триллиан, прилагая все усилия к тому, чтобы голос ее не дрогнул. – Здесь что-то происходит.

      – Что-то происходит? – взвизгнула Рэндом. – И это все? Ты столько лет провела на передовой, и все, что ты можешь сказать – это «что-то происходит»? Это попытка похищения, вот что это! Нас куда-то перенесли.

      Триллиан всмотрелась в человекоподобные фигуры, которые с каждой долей секунды казались ей все более знакомыми, словно с глаз ее спадала пелена забвения.

      – Похищение? Нет, не думаю. Не этими двумя. Они безвредны… в основном.

      Рэндом взяла себя в руки и приняла свою любимую президентскую позу: ноги на ширине плеч, руки крест-накрест на груди.

      – Вы, двое. Что вы натворили? Я хочу знать, где мы находимся.

      Тот,